Любовные романы и рассказы

В нашей онлайн библиотеке вы можете найти не только интересные рассказы, популярные книги и любовные романы, но и полезную и необходимую информацию из других областей культуры и искусства: 1 . Надеемся наши рекомендации были Вам полезны. Об отзывах пожалуйста пишите на нашем литературном форуме.

Ольга Думчева

Волкодав

Главная : Проза : Страницы: 1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38

Странно, что именно в тот день, я впервые опустился на колени перед Богом с четким осознанием того, о чем я хотел молить его. Это не были деньги, это не была власть. Я благодарил Бога за то, что следует возносить Ему хвалу ежечасно, ежеминутно. В благодарность за эту благость, следует проводить часы в страстных молитвах: до пузырей на языке, до боли в спине, до полного освобождения сердца. Что есть деньги? Зачем они нужны? Но если и нужны, то ведь они приходящи. А я молился за то, чего никто не добьется в одиночку, без Его, Всевышнего на то благословения. Я благодарил Бога за каждое дыхание моего любимого человека. За каждую секунду ее жизни, за каждый ее вдох. И за это следует молиться до посинения в пальцах, до крови на лбу. И я молился. И я благодарил. Это, видно, и есть счастье. Ценить, осознавать, наслаждаться каждым вздохом любимой. Жизнь жестока, смерть слепа. Завтра ваше счастье может погибнуть. Но это завтра, а сегодня вы можете быть счастливы. И ценить свое единственное счастье. Вдох. Вдох. Зоря спит. Теня хранят ее.

Кто-то скажет банальность. Все кажется банальным ДО, но не ПОСЛЕ. До смерти, но не после кончины человека. И знаете что, господа циники, говоря на пен-а-нюш, вы просто счастливые сукины дети, от нечего делать, играющие в смертельную усталость от жизни. Это всего лишь игра. Не более. Вы смерти не знаете, вы смерти не нюхали, оттого и скучаете, оттого и не молитесь. Но придет и ваш день, не будет поздно просить Бога об еще одном вдохе.

Я никому не сказал ни в то утро, ни прежде, о чем собираюсь рассказать в своем докладе. На вряд ли это было дешевое стремление порисоваться. Тогда, я почти не предал значения тому, что сам открыл. Я все же никогда не был даже просто плохим хистрографом. Я был отвратительно плохим, непрозорливым, безответственным эгоистом. Но в то утро я думал лишь о Зоре и о том, что, может быть теперь моя стажировка как-нибудь завершится.

Под-генерал Пишкорский обдал нас всех паром своего крепкого пен-а-нюша, и сессия началась. У себя на лбу, чуть-чуть повыше носа, я постоянно ощущал жжение – лазерный прицел хищного взгляда Акына стерег меня. Он ждал.

Я приготовил для своего выступления карты и графики – они есть во внутренней сети комби, в папке “Яков Пекарь”. Но сначала, я хотел бы не об этом…

Комиссия ждала. Комиссия смотрела на меня и ждала. А я даже не знал как начать. Как начать рассказывать о том, что я смутно осознавал всегда, что, каким-то образом я знал чуть ли не с детства.

Я наблюдал за гумнами, я изучал их всю свою жизнь. На Земле считается, что монги – существа схожие человеку. Да, строение их тканей скорее плазменное. Они обладают удивительной способностью к регенерации органов и легко переносят пересадки тканей. Но, знаете, на Луне их всегда считали загадкой. Что-то чувствуется за всем этим, что-то за этим стоит. Но что именно?

Как вы все хорошо знаете, ИПД-перевозчик “Президент Лугов” помог нам понять очень многое о гумнах. Монги просто копировали внешние данные пассажиров перевозчика и производили гумнов. Операция общеизвестна: монгам вживлялись в мозг электроды, активизирующие речь, вставлялся “блок памяти”. Жидкая кожа и клонированные нервные волокна наращивались прямо на плазменные тела монгов. Позже вживлялись лимфо-узлы и кровеносные сосуды. При чем поначалу это, по сути, не была кровь.

Зато позже монги разработали свою версию лабораторных ДНК и кровь, снабжающая кожный покров, по составу не отличалась от человеческой. Делались инъекции костяной массы и красных кровяных телец - и так, мелочевка: волосы, зубы. Я позволил себе сделать это, в общем-то, всем известное, перечисление лишь по тому, что уверен, теперь уверен, что во всей этой цепи нет одного звена. Мы начали с этапа 2. Этап 1 еще до конца не понятен и мне, но я объясню, что я имею в виду.

Ставший уже просто легендой Яша Пекарь помог нам всем необычайно. Монги изготовили несколько его френологических копий, но, выяснилось, что, во-первых, все гумны с подобной внешностью были просто “сданы” монгами, подставлены под криги, без жалости, без колебаний; во-вторых, сходство было достаточно условным, то есть копии лепились наспех, многим даже не делали инъекции костной массы. Напрашивается вывод о том, что с Пекарем связано нечто, чего многи не хотели бы никому открывать. Мы проверили все и вся, и выяснилось, что у Пекаря была лишь одна особенность, отличающая его от остальных: у него была начальная стадия рака голосовых связок и хронический отит.

Казалось бы, это ни о чем не говорит. Но позже, многое другое натолкнуло меня на мысль о том, что все это далеко не случайность.

Вы слышали когда-нибудь пение лягушек? Лягушек-самцов. Это удивительно красиво, гармонично и многозначно. Но та же песня звучит в исполнении других самцов. Та же, с минимальными изменениями. Я очень много думал о лягушках, об их пении. Это ведь сродни дождю. Знаете, там-та-ра-рам, та-там, какая мелодия! Но то же самое танец! Я имею в виду звуки. Стук каблуков. Чечетка. Это ли не музыка? Это ли не гармония?

Комиссия начала недоуменно переглядываться, хмурить брови и посапывать. Но под-генерал Пишкорсикй сиял как свеженький пирожок с капустой, и все были вынуждены топить свое растущее недовольство в этом сиянии. Пишкорскому нравилась моя речь. Ему нравилось, когда все объяснялось на уровне лягушек и дождя, а всякие хистрографические термины висели без надобности на экране комби.

И я пришел к выводу, что все это: дождь, пение лягушек, танец, музыка – все это пусть прекрасные, но звуки. Всего лишь звуки. Не язык. И речь гумнов и монгов, вернее то, что они пытаются выдать за речь, это то же дождь, эта тоже музыка. Это звуки. Не язык.

Ну знаете ли, - полковник Хрипко, шеф отдела языковедения, вскочил со стула и стал носиться между рядов сидящих: Знаете ли, это просто бред какой-то. Не язык. Гер-шуле не в курсе, что все изучения языка гумнов велись в режиме нейро-гипноза. Гумны произносили все звуки под влиянием нейрохимических препаратов. Другого языка у них просто нет. Или вы полагаете, что они просто так искусно его прячут, а взамен выдумали что-то еще? Но зачем? Зачем?

Полковник, - под-генерал Пишкорский поднял свой указательный палец вверх, а затем медленно опустил вниз: Цыц.

Полковнику, даже в самом его юном возрасте, очевидно, “цыц” в свой адрес слышать не приходилось. Так что, так в позе бегающего по комнате и орущего “зачем”, он и застыл. Причем надолго.

Вы правы, гер-полковник. Было бы нелогично изобретать что-то взамен реально существующего языка. Но все дело в том, что языка, как лингвистического явления, как такового нет.

Так как полковник Хрипко все еще находился в застывшей позе “бегающего по комнате и орущего “зачем”, а все другие не смели, да и не хотели подвергнуться огнедышащему порыву пен-а-нюша Пишкорского, мне никто не возразил.

Языка нет. В прямом и переносном смысле. Я понял, что Пекаря не стали множить в копиях вместе со всеми, а срочно изготовляли в последнюю очередь, лишь потому, что монги боялись ошибиться. Смертельно боялись сделать что-либо не так. Они перестраховывались. А в чем могла быть причина? Да только в одном. Они не знали, на самом раннем периоде своего изучения человека, они не имели ни малейшего представления о том, как влияет работа голосовых связок и ушных раковин на общее состояние человека. А не знать они могли только по одной причине: они не знали, что такое голосовые связки, они понятия не имели, что такое ухо. МОНГИ НЕ СЛЫШЫАТ И НЕ ГОВОРЯТ! Звук – это нечто столь непонятное для них, столь загадочное, что они готовы подставлять тысячи своих соплеменников для того, чтобы понять, что же есть звук.

Сначала все молчали. Причем молчание было абсолютным. Не слышно было даже шороха мысли в их головах. Затем слова стали роиться, размножаться и, наконец, улей прорвало:

Абсурдно!

Нелепо!

За.бись! Какие новости!

Х.ня все это!

П.здец! Мы значит х.ячили в отделе 10 лет, а потом приходит какой-то х.ев заср.нец и говорит мне, что я козел безрогий и всю жизнь провел зря!

Да чушь все это! Ладно гумны, их делают годами, но ведь монги с ушами и говорят!

Проблема в том, - я почти кричал, так безумно громко они требовали закрыть мне рот: Проблема в том, что монгов, как таковых, истинных жителей планеты, мы НИКОГДА не видели. Никогда! Вспомните эти рты! Узкие щелки, словно скальпелем разрезанные. Вспомните эти голоса – слишком звонкие, слишком красивые!

Но это значит, что все 30 исследований…

Пасти всем прикрыть, - Пишкорский с размаху стукнул кулаком по столу. И все закрыли рты. Пишкорский шумно дышал, обводя сидящих бычьим тяжелым взглядом: С.ки еб.чие, расп..делись на х.й! скажите поганцы спасибо, на х.й, что вас, м.даков, еще не аболировали. Сволочня х.евая! Парень вытаскивает ваши х.евы задницы из пекла, а они п.здят, твари! Это вы, недоумки еб.чие, должны были рассказать мне еще 30 лет тому назад! Трудно понять, что ли? Ушей на х.й у бл.дков этих синюшных нет, и глотка вся вставная. У парня мозгень варит, а у вас, козлов, там тараканы только е.утся. и они еще сопят в свои х.евы сопелки! Давай, Кох, говори, а п.здюки эти будут внимательно слушать и запоминать.

Мы еще никогда не видели монгов, - начал я: истинных монгов, тех, кто, по-видимому, совсем ничего не слышат, а общаются только, я думаю, телепатически. Идет поток мысли, не оформленный словами, не загнанный в предложения. Общение мгновенно: передаете образ, идею, содержание. Все иное – это звуки. Не язык. Языка нет вообще. Нет надобности.

Раздались хлопки. Это под-генерал Пишкорский выражал свое удовлетворение. Чуть подождав, захлопали другие. Нет, это не была овация. Это не было рукоплескание. Это была барабанный дробь. Мне готовили помост. Но для чего? Я не знал.

Еще одно слово, - под-генерал развернулся в дверях, и я знал, что эту фразу он не забудет: Ответственным за проволочки в исследовании языка я считаю гер-лейтенанта Акын Че. Именно его неверно выбранная политика и потворничество гумнам привели к пробуксовке проекта. Я попросил бы проверить все личные связи лейтенанта, из опасения, что именно в его лице мы все это время имели агента монгов.

Лазерная точка прицела глаз Акына погасла. Его аболировали через сутки. В последний день своей жизни он просил о встрече со мною. Ему отказали. Он послал мне послание по комби. Одну строчку: “Моя вина. Волк не почуял волкодава”.

Следующий день встретил меня молчанием. Но то не было абсолютное молчание. Тишина, изредка прерываемая немыми восклицаниями и беззвучным шепотом. У меня за спиной шептались. Я знал, что предыдущий день приготовил мне помост. Я входил на него по скрипучим деревянным ступеням. Подъем давался с трудом, мешались длинные полы моей нелюбви к земле, моего равнодушия к землянам. Я не знал, куда шел. Что было наверху? Гильотина? Острый нож, готовый сорваться откуда-то сверху и убить меня? Пьедестал, унизанный лавровыми венками? Ничего не было видно. Был слышан лишь беззвучный шепот, ковровой дорожкой, проведший меня до моего рабочего места.

Тишина сразу спала. На столе горел экран комби - мне пришло сообщение. Я не торопился открывать файлы с почтой. Я сел на железный табурет с тонкой ножкой, покачался на нем, положил ноги на стол. Вот так, именно так я приму сообщение. Я буду выше судьбы.

Значок с раскрашенным конвертом запрыгал по экрану. И вскоре чистый лист офисной бумаги предстал моим глазам. Сначала показалась шапка, затем поля страницы - и вот по чистому листу поползли буковки. Их было так много, что я едва успевал собирать их в слова. Я пропускал смысл мимо моего сознания, ища лишь одно слово. Оно показалось почти последним. Гер-капитан. Гер-капитан Алекс Кох. Вот и все.

Это было совсем не то, чего я жаждал, совсем не то, о чем я мечтал. Гер-капитан. Да мне все рано, сколько у меня было лычек на фиолетовых погонах. Гер-капитан, носите сами вы ваши полоски!

Я связался по комби с Мимозой:

Поздравляю.

С чем это интересно?

Теперь вы гер-капитан Кох.

И…

Вы будете жить в отдельном доме, пользоваться служебным спутниколетом, есть овощи с грядок и делать вообще все, что вам нравится.

Я думал, мы друзья.

Разве вас что-то не устраивает?

Ты могла бы мне помочь?

Что на этот раз?

Я хочу посмотреть свою электронную карту личного дела. На мне висело что-то около 15 лет стажировок. Я хотел бы узнать…

Нет, это не законно, и ты сам об этом знаешь.

Но через час, она лично принесла мне в кабинет тонюсенький листик распечатки. Гриф СС – совершенно секретно. Словно мое личное дело интересовало кого-то кроме меня.

Буквы прыгали перед глазами, но их было мало, их было слишком мало, чтобы надеяться на ошибку.

Мне очень жаль, - она обдала меня шепотом и положила руку на плечо. Я могу что-нибудь…

Нет. Теперь уже нет.

Она стояла позади меня, водила глазами по тем же напечатанным строчкам и шепотом говорила:

Я… если я могу что-нибудь, чтобы уменьшить твою боль. Все что угодно. Мне так же больно, когда больно тебе. Прости.

С меня сняли стажировку. Всю. Мои 15 лет обязательных работ на земле аннулировали. Но, по причине моего доступа к сверхсекретной информации организации, мне был запрещен вылет с планеты на ближайшие… 30 ЛЕТ! Это еще не все. 30 лет, со дня окончания службы в организации. Если бы я подал рапорт об отставке в тот же день, мне пришлось бы ждать 30 лет и один день. Но у меня бы забрали все! Ведь все, чем я пользовался в той или иной мере, принадлежало организации. Мне захотелось подойти к шкафчику в боксе, достать лазерный генератор и разрядить его весь прямо себе в лицо. Гравитация, это липкая, навязчивая, ненужная мне гравитация грызла мои внутренности, влекла меня к земле, такой чужой, такой нелюбимой. Мне оставалось задирать голову вверх в редкие светлые ночи и видеть силуэт моей мамочки Луны. Такой далекой, такой единственной.

Обсудить книгу на форуме

Главная : Проза : Страницы: 1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38