Любовные романы и рассказы

В нашей онлайн библиотеке вы можете найти не только интересные рассказы, популярные книги и любовные романы, но и полезную и необходимую информацию из других областей культуры и искусства: 1 . Надеемся наши рекомендации были Вам полезны. Об отзывах пожалуйста пишите на нашем литературном форуме.

Ольга Думчева

Волкодав

Главная : Проза : Страницы: 1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38

Господин офицер, у парней все в полном порядке, мед карты, вся фигня.

Отвечать “да, господин офицер” или “нет, господин офицер”.

Толстяк облизал губы и попробовал снова:

Да, господин офицер, я же говорю, вся фигня у них имеется.

Отставить, - офицер нажал на кнопку, и нам на встречу вышло человек шесть в темно-зеленой форме с нашивками.

Это ваши командиры, стажеры. Подчиняйтесь им безоговорочно. Перед отправкой на Землю вы в их власти, любой проступок будет наказываться с их распоряжения.

Все понятно?

Мы молчали.

Кравец, - офицер Митрович рассматривал мои документы: Кравец, какой е..ни фени ты делаешь на Земле-29.

Если сказать, что я остолбенел, это значило бы вообще ничего не сказать:

Я прибыл для прохождения стажировки, господин…

Митрович, господин Митрович. Если я не ошибаюсь, Лунного Герольда зовут Иван Кравец.

Иван Александрович.

Без х.язницы. Кравецам полагается жить на вашей мамочке Луне, радоваться жизни и в ус не дуть ни о каких стажировках.

Мы не родственники.

Что?

Мы однофамильцы.

Ожидается, что я замру в хр.новом удивлении? Ни х… Хотя это твое дело, играть или не играть в мужественного партизана.

Однако на Земле фамилии регистрируются по отцовской линии. Фамилия отца?

Прудников.

А кого-нибудь не из элиты у тебя в предках не был?

У моего дедушки фамилия Егоров.

Во! Это вещь! Еще хорошо бы, если бы он не был ни доктором, ни учителем, и никаких хистрографов!

Он механик, на оборотней стороне Луны.

Так и запишем. Элита нам здесь не к чему. Без надобности. Такс-с-с… Егоров Алексей.

В спальном боксе было сыро и пахло грязью. Я тогда впервые почувствовал эту вонь, но теперь я это уже никогда не забуду.

Во влипли, - с нижнего яруса койки раздался мальчишеский голос.

Да…

Это же надо, - кажется, он всхлипывал: я надеялся посидеть на Марсе, привинчивая болтики к кухонным столам. А теперь Земля, три года…

Три? Это точно?

Нет, если ты нарушишь закон, то больше.

Ледяной шпат холодил шею и напоминал том, что меня ждут на Луне, но 3 года!

Тебя как звать то?

Петей, - голос снизу выдал хриплую нотку.

Алексей.

Влипли мы с тобой, Алексей.

На утренней перекличке не досчитались одного стажера. Позже выяснится, что он сбежал, заплатив толстяку припрятанными за подкладкой ствара алменьями.

Везе! – зашептали сзади, и про себя сказал я.

А сегодня драить боксы, - офицер Штанько забрал у нас мед карты и удалился.

Чего есть давали видели?

А чего?

Чего-чего, баланда такая, а в височке рядом кровь.

Чего? А не заливаешь?

Я потомственный Лунянин!

Извини, так что мы все…

Мы никогда не видели бычьей крови, мы даже не знали, что ее можно пить, мы просто приняли ее за соус…

К концу дня желудки схватило практически у всех. Мой сосед по комнате, Игнатов Петр, еще два дня лежал в мед отсеке, мучаясь не столько физически, сколько психически. А Женьку Капустенко, он даже на Луне не ел так называемые мясные кубики (на самом деле состоящие из синтетического белка и злаковых добавок), так вот его не спасли. Организм просто отравился.

Нам ведь тогда ничего не говорили, мы вес больше слухами, да пересудами… но о смерти Капустенко я знаю наверняка. Очень жаль было парня, в школе у него было 90% по диалектике, собирался защищаться на кандидата наук…

Егоров, - я даже сначала не понял, что это меня: Егоров, а вас я поздравляю. Тесты показывают, ваш организм принял кровь превосходно.

Наверное, это было от шока. Я даже не мог почувствовать отвращения.

Каков ваш процент аномалий?

4,2.

Две десятых за что?

Говорить поздно стал.

Это хорошо, - станционный доктор выглядел довольным: стажер, который мало говорит и много делает, может пойти далеко.

На ужин давали водянистые белые комочки, и мне сказали, что это творог.

Да ты не бойся, - офицер Митрович похлопал меня по плечу: творог делают из простокваши.

Простоквашу прежде убивают?

Е.ный случай! Парень не знает, что такое простокваша. Это типа воды, только вкуснее. И не спрашивай, откуда ее берут: замахаешься объяснять, кто такая корова.

Я молча ел творог, подсознательно отмечая, что он не так уж и плох, и водил глазами по сторонам.

На меня смотрели как… на монга. Опасливо, поджидая подвоха. Меня рассматривали, на меня показывали пальцем.

говорят, все лунатики гомики.

Если бы меня не отделяла от землян сетка, я бы плюнул в их сторону.

За неделю нашего пребывания на Земле-29, нас называли только Лунатиками.

Драгана Миятовича, после его нападения на офицера (назвавшего его лунатиком), посадили в карцер. Многим позже я буду справляться о его судьбе, но единственное, что станет известно, так это тот факт, что Миятович так никогда и не покинул Землю-29.

У меня текла темная венозная кровь, но об этом я молчал. Пару раз меня тошнило, и шла темная жидкость с сине-красною кровью, полной углекислого газа. Двоих парней за это признали инфицированными и напичкали какими-то микстурами, после этого я видел лишь одного из них, но и у него сильно болел желудок и почки.

Петь, ты как, отошел? – он лежал на койке, мокрый от пота и слез.

Я больше не могу, Леха, больше нет сил.

Можешь, все ты можешь, - я вытер ему лоб и накрыл одеялом.

Это акклиматизация, пройдет. Потом будешь ухаживать за нюшными девчонками и смеяться.

Нюшки – все шлю, среди них нет дам.

Ну, такого не бывает. Не все же так крепко говорят на пен-а-нюш и не чистят зубы.

Ты тоже заметил? От них так пахнет…

Земляне по-другому пахнут, это факт. Но это не повод, для того чтобы кричать, я не могу.

Говорят, они завтра притащат криг, - Петька еще больше потел и в открытую всхлипывал.

В детстве через меня прошел луч - и ничего.

Ты тестировался кригом?

Так вышло, в общем, попался один гумн, а меня так, зацепило. Это даже не больно – просто не приятно что ль. Как будто внутри кто-то лазит.

На утро нас и вправду протащили строем через серый луч крига, неловко стоящего на своих ногах-трубках, и, хотя гумнов среди нас и не оказалось, но приятного в процедуре было мало.

Я потом ходил мокрый как мышь еще два дня, и кожа совсем побелела; у Андрея Чижа волосы выпали, и тело тоже потеряло пигмент; у кого-то рябило в глазах, кого-то тошнило, а Петька снова попал к врачам.

Позже, много лет спустя после этого, уже на Луне, ему, умирающему от рака кожи, так и скажут: вас убил криг, и вы в праве подать жалобу Верховному Герольду. Только он не стал этого делать. Все стажеры просто пытались выжить, а выжив, хотели навсегда забыть о том, что им надо было выживать.

Наши ряды сильно порядели; зато обо мне написали хорошую справку: мол, организм крепкий, в спец осмотре не нуждается, интеллект стабильный.

Нас посадили в легонький кораблик и отправили на Землю. Ледяной шпат грелся в ложбинке шеи и напоминал мне о том, что я должен выжить, должен суметь и превозмочь себя. Потому что меня ждала мамочка Луна. Но до нее еще было много-много месяцев нюш жизни. Страшно сказать сколько.

Я чувствовал кожей, чувствовал внутренностями, что я лечу к чему-то огромному и всевластному, мощному и страшному. Я смотрел на лица других ребят и понимал, что им страшно. Страшно даже не за свмих себя настоящих, а за себя на Земле.

Все, входим в слои атмосферы, - кто-то буркнул, и тут же на меня обрушилась гигантская атмосфера, выдавливая из меня дух.

Это была боль. Настоящая, жгучая боль. Словно огромная стена металла падала на меня каждую секунду, каждый миг, я с трудом хватал ртом воздух, будучи не в силах втянуть струю носом. Веки дергались, и я ни как не мог взглянуть в иллюминатор. Тряслось тело, руки, ноги; вены накипали, бугрились под кожей, лимфа скатывалась в шарики и торчала между пальцев рук и ног. Сердца, легкие – все были прижаты к спине и медленно таяли от боли…

Гравитация. Жуткая вещь.

Земля властно впивалась в меня когтями и тянула к себе: “Все, теперь ты мой, - говорила она мне: все, теперь не уйдешь”.

Ия чувствовал, что начинаю ей принадлежать.

Когда тряска прекратилась, и тело привыкло к боли, мы взглянули друг на друга. Мы не находили себя прежних, мы теперь были другие.

Руки как свинцовые.

У меня голову ломит…

Я не могу пошевелиться…

Нам выдали компенсаторы – огромные боты на липучке впереди, предназначавшиеся для компенсирования эффекта гравитации. Но даже в компенсаторах ноги не слушались, и хотелось упасть и больше никогда не вставать.

Подъем! Выходи! Стройся!

Мы выходили в трубку-туннель, тянущуюся длинной ниткой от перевозчика к космодрому. В нос ударяли запахи, в уши забивались звуки, в глаза лезли краски… Это была чужая планета.

Но подлинное крещение землей нас ожидало на выходе из туннеля. Люк открылся и…

Свет. Резкий. Колющий. Выедающий глаза. Парализующий сознание. Боль. Боль. Боль.

Я шагнул первым и смог пройти лишь два шага. Вокруг меня был разлит ослепительный свет. Забирающийся в меня, дергающий мои нервы. Это было Солнце. Полуденное солнце, лишь припудренное озоном. Я никогда не чувствовал свет на коже, а теперь, ничего не видя вокруг, слезящимися глазами пытался посмотреть на свои руки. Свет давил мне на зрачки, я так их сузил, что не смог ничего увидеть, а лишь продолжал чувствовать свет. Что-то пробежало по моей спине, залезло в волосы, начало тормошить тейл. Это перебралось на рукава и вдруг порывом ушло вдаль. Ветер, мерзкий ветер земли, не спрашивающийся чтобы войти, не брезгующий, чтобы остаться в тебе. А потом снова был свет. Я оглох от света, онемел от света, но я чувствовал его. Он поедал мою кожу, белую и гладкую, он жег мои волосы, слишком светлые и тонкие, и длинные для Земли, он грыз мою плоть, уставшую и испуганную, он пожирал мой мозг, расплавленный и мертвый. Свет. Солнечный свет. Я никогда не забуду знакомство с тобой. Следы от моих первых ожогов так и не зажили и над кистью правой руки у меня до сих пор большое пятно - организм просто не смог заменить мне всю обожженную кожу.

Я вдруг понял, что сижу на земле, закрывая лицо руками; рядом корчатся другие ребята, а в стороне от нас гогочут и приседают от смеха нюшки. Это были случайные прохожие: туристы, работники космодрома. Они стояли загорелые, темные коренастые и смеялись над нами, белыми детьми Луны.

Я вдруг вскочил на ноги, попытался приблизиться к нюшкам, но свинцовые ноги подгибались в коленях. А тяжеленные компенсаторы заставляли снова падать.

Как покойники, а? – раздалось из толпы.

Как гомики, твою мать, хвосты то поотпускали, а личики – как у заправских б.ядей, чистенькие, вымытые, отскобленные…

Я бы их всех из…

А че ты? Пусть повкалывают! Не все же нам одним.

Нас затолкали в электрокар и повезли по дорожке в город. То был лишь перевалочный пункт, нам дали по банке какого-то мяса и даже не перевязали ожоги. Я никогда раньше и позже не видел, чтобы пузыри на обгорелой коже вскакивали прямо у меня на глазах. В городке нас построили и продержали под палящим солнцем несколько часов. Все это время чехардой сменялись запахи, звуки, цвета… Я отупел от нахлынувшего и даже перестал чесать багровеющую кожу лица. У Петьки Игнатова кожа начала слезать еще после крига, а под солнцем он стал похож на… чудовище. Верхний слой кожи бахромой висел на теле, а под ним виднелся второй слой, обгорелый и красный. Из-под ожогов уже лезли пухлые как черви, розовые волдыри. Даже на его губах были болячки, даже в волосах.

Мне б воды…

Вода была тухлая, но нам показалась чудесной. Лишь позже я узнал о том, что на жаре пить нельзя. А тогда, соленый пот ручьем тек по нашей коже, и волдыри приобретали малиновую окраску.

Меня, Игнатова и еще троих парней посадили в конце четвертого часа стояния на пекле в спутниколет, и мы вновь куда-то полетели. Как мне говорили, спутниколеты получают сигналы прямо со спутников Земли и потому передвигаются с такой скоростью и точностью.

Обсудить книгу на форуме

Главная : Проза : Страницы: 1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38