Любовные романы и рассказы

В нашей онлайн библиотеке вы можете найти не только интересные рассказы, популярные книги и любовные романы, но и полезную и необходимую информацию из других областей культуры и искусства: 1 . Надеемся наши рекомендации были Вам полезны. Об отзывах пожалуйста пишите на нашем литературном форуме.

Ольга Думчева

Волкодав

Главная : Проза : Страницы: 1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38

В белый пол был вмонтирован светочувствительный провод, и, как только мы появились на платформе, красный огонек под нашими ногами запрыгал и покатился вдаль, показывая наш путь. Огромная белая стена в конце одного из туннелей была еще совершенно пуста. Огонек погас. Я мог выбирать любую сексту. Никто не смел говорить мне, где должен был бы покоиться прах моей матери.

Я встал в подъемник и тот, чуть шурша, начал поднимать меня к куполу платформы. Я смотрел вниз на моих родственников, приехавших проститься с матерью и отцом, на темноволосых сестер и братьев дамы Валерианы, прибывших с Земли. Все мы были в белых стварах, а волосы мужчин были скручены в тейл черной тесьмой. Я выбрал одну из самых верхних секст и поместил урну туда. Тут же из углов отделения показались красноглазые датчики, они снимали показания сетчатки моего глаза, и в будущем только я смог бы достать урну из сексты. Закончив сканирование, датчики убрались восвояси, и передо мной и урной вырос стеклиновый занавес. Мамочка упокоилась. Теперь она будет только отдыхать. Я поставил отцовскую урну ярусом ниже, под секстом мамы, но то был обман. В урне была пенолюминевая стружка, немного лунного грунта и шнурок для волос, оставшийся от отца дома. Вот и все. Самого праха не было. Но все же, это было лучше, чем то, что дали Семеновичам взамен праха Саши. Им отдали загерметизированную урну в которой был лишь… вакуум. И это идет без комментариев.

Мы сидели потом молча в центре туннеля, каждый думая о своем, каждый вспоминая свою Елену, свою дочь, свою сестру и мать. У папы был лишь отец, дама Катерина, его мать была упокоена уже много лет тому назад.

Алеша, - его сухое лицо с тонкими-тонкими губами-ниточками приблизилось ко мне: Алеша, я живу на оборотней стороне Луны. Там у меня небольшая станция луноходов, Е-215. Так не очень то весело, нет ни всех этих комби, ни гростеров, нет даже элельки. МЫ живем очень просто – как первые колонисты. Но зато там очень тихо, очень спокойно, и за месяц можно сказать только 2-3 слова.

Он замолчал. Его седые виски были аккуратно приглажены, а короткий тейл волос все еще хранил остатки когда-то бурного рыжего цвета. И он был не похож на других Лунян, он был абсолютно лунным, абсолютно. У него даже были ритуальные татуировки на шее и кистях рук – так метили себя колонисты первой волны, не желая принимать в свои ряды новичков. Он был древним. Настоящим, лунным.

Спасибо, де, - я дотронулся до его тонкой руки, и она вздрогнула.

Я буду рад.

Я тоже. Е-125? Легко запомнить, номер как у первого гипер-ИПД-перевозчика, президент Гашек.

Мы помолчали, и он ушел. Его никто не остановил, да он бы и сам не остался.

В Чере Пу располагался черешневый лунный сад. Живя под своим искусственным солнцем, в своей особой атмосфере, черешни совсем сбились с природного цикла. Некоторые цвели, некоторые плодоносили, а кто-то уже потерял и лепестки, и цветки, и ягоды.

Что дивно на Луне, так это тишина. На Земле вам в уши лезут нелепые, ненужные звуки, чужие и странные. Они вам вовсе не нужны, вы их не производите, но они все равно проникают в вас. И это несправедливо. Я имею право слышать только то, что желаю, и видеть только то, что хочу. На Луне есть чистота выбора.

Меня позвали по интер-связи. Я оглянулся и увидел фигуру в скаффи – в узком стильном скаффи, таком, которые не столько удобно носить, сколько выгодно показывать:

Как ты? - красивая женщина с удивительным лицом смотрела на меня сквозь стеклин забрала. Она была так красива, что я даже не смел ответить ей.

Дама Евгения, - она протянула мне руку, и я слегка поклонился ей.

Я секретарь Лунного Герольда, - я еще раз поклонился и наконец пересилил себя и убрал глаза с ее лица.

Он не смог быть. – она зашагала вдоль лунных дорожек, а яп ошел за ней, но он попросил передать, что помнит о ней, и о тебе. Он всегда будет помнить.

Она остановилась, а я вслед за ней.

Что ты думаешь о Марсе?

Марсе? Ну…

Как воспитанный Лунянин, ты, наверное, вообще ничего о нем не думаешь. Но что ты скажешь на то, чтобы провести там год-другой?

Год-другой?

Это время будет защитано тебе за стажировку и там же ты получишь аттестат о завершении колледжа. Но главное: новый мир, новые люди… Я прошу тебя подумать…

Но и думать особо было не о чем. Луна была моей матерью, моим отцом, моей душой. Но в какой-то момент я перестал это чувствовать, и требовалось что-нибудь новое.

Звен, я лечу в Марсианскую колонию.

Куда?

Представь, там открывается новое представительство монгов и я буду младшим сотрудником. Чем не жизнь?

Да… это опасно.

Если хочешь, то я все знаю и о тебе, и обо мне, и обо всех наших несчастных процентах аномалии, но на Марсе не проверяют медицинские карты генотологически! При чем направление мне подпишет сам Лунный Герольд.

Герольд? Это точно? Это все меняет.

Звен выглядел лучше. Люди, не знавшие его, никогда не видевшие его истощенного тела, осунувшегося лица, бледных, потрескавшихся губ, вдавленных голоданием глаз, не отыскали бы в тогдашнем Звене ни крупицы здоровья и счастья. Но я то, видевший его буквально умирающего от недоедания, находил в нем спокойствие и выздоровление.

ТЫ… - я не мог спросить его открытым текстом об его попытке самоубийства, а он не хотел мне помочь: ты ведь будешь в порядке?

Что такое год? Я и не соскучусь по тебе еще!

Класс! Меня даже никто не проводит по всем правилам…

Звен вышел в соседнюю комнату, а вернулся с бархатной шкатулкой в руках. В лоне шкатулки грелся круглый камушек с просверленной в центре сквозной дырочкой.

Что это?

Это – Звен аккуратно вынул камень и пропустил через него пучок лампадного света: это ледяной шпат. Не правда ли, он просто идеален?

Да… в этом что-то есть. Это что-то значит?

Это камень семьи, камень родственных связей… Я хотел бы, что бы ты помнил о Луне, о Малом Пупе, об Яб Пу, о нашей семье…

Звен, я и так все помню…

Нет, ты послушай, - он зачем-то полез в стенной армани, что-то там перебирал и оттого голос его то тих, то снова усиливался: послушай меня. Ты улетишь, будешь… страшно сказать, за сколько километров от нас, ото всех… и такая глыба вакуума между тобой и Луной, такая масса… этот шпат, он поможет тебе на Марсе, поможет в космосе, он вернет тебя обратно. Вот.

Звен вытянул откуда-то жесткую кожаную нить и разрезал посередине.

Вообще-то это шнурок для волос, но он подойдет. Вдень его в камень и носи на шее. Обещаешь?

Это все смешно, Звен, через год я приеду обратно, но только для того, чтоб уже никогда с Луны не улетать.

О Лунянах много всякого болтают. Нас винят в излишней сентиментальности, некой мягкотелости, но это не правда, что Луняне долг и слезливо прощаются с друг другом. Может это из-за того, что Луняне никогда и не улетают надолго, ведь жизнь вдали мамочки Луны кажется чем-то нереальным и бессмысленным.

Космодром, откуда с Луны ИПД-перевозчики стартуют на Марс, находился в Про Пу. С плацдарма даже были видны лунные пробковые парки, светящиеся в глубокой Лунной ночи.

К каждой пусковой установке, от которой отправлялся перевозчик, вела своя магнитная линия. В карте билета бал магнитный шарик, и он же, взаимодействуя с линией, попискивал, если человек сбивался с курса. От установки исходила какая-то энергия, ощущаемая даже в разряженной атмосфере Луны. Я стоял перед перевозчиком, задрав голову к самому космосу, и думал о том, как полечу на Марс, как буду жить там, как все горести забудутся и уступят место мягкой ностальгии. Я даже не видел носа перевозчика, так высоко он был задран. Мимо шли люди в скаффи, ехали роботы-перевозчики, попискивали шарики, заблудившихся. Мы все готовились отбыть в космос. Над нами всеми висела нюшная Земля и удивлялась, чему мы так рады, вне ее, без нее, не для нее.

Лифт поднял меня к люку и там, молоденькая космо-проводница взяла мой билет.

Господин Кравец? Первый отсек, пожалуйста.

Я был одет в стандартный скаффи стажеров, серого цвета, с вышитой земноводной черепахой на рукавах.

В первом отсеке, в своих шлюзах, сидели другие стажеры, в тех же серых скаффи, с теми же казенными вещ-пакетами.

Парни, пристегнулись, - низенький толстячок с длинным тейлом каштановых волос протолкнул себя мимо наших шлюзов: и никто не курит, не пьет и не е.ет мне мозги нытьем.

Парни хмыкнули, а я поймал себя на мысли, что впервые в своей жизни слышу пен-а-нюш в оригинале.

Да, - толстячок повернулся к нам и погрозил коротким толстым пальцем: для тех х.евых девочек, что не переносят, ничего кроме фигневого лу-русс, заявляю, закрывайте ваши ушки, я крою сильно, но со вкусом.

О! У него был вкус! Он никогда не повторялся, и за первые три часа полета, я выучил добрую часть мужского пен-а-нюша.

- На Марсе, на х.., вам делать нечего без крепкий ядренных слов. Раз герметизация, б..! Пока не выругаешься, никто совей тр.хнутой задницы не поднимет. Монги человека сперли, б..! Пока на х.ен на свой х.. не встанешь, никто искать не пойдет! Макс – это хр.нова планета! Но вы еще увидите!

Часть 2.

Но Марса мы так и не увидели. ИПД-перевозчик “Тролль” уже 8 часов кружил по орбите Марса, а нас так и не принимали.

Полетели обратно!, - вопили стажеры.

У них там, наверное, опять или кемпинг взорвался, или монги их зарезали.

Марс – гиблое место; но там прикольно: никто не проверят мед.карты, а шлю там…

Марс не так уж и плох. Луна, конечно, ни с чем не сравнится, но на Марсе стажировку пройти – раз плюнуть.

Сюда вообще по блату всех шлют. Год за три, кому мало?

На рубеже восьмого часа пребывания в подвешенном состоянии, появился раскрасневшийся толстячок.

Хана, парни, на Марс опять инфекцию завезли. В спальном кемпинге сегодня пятерых отправили.

В больничный кемпинг?

Х..ня тебе, а не больница. В крематорий их отправили. Умерли все.

Все замолчали.

Так мы теперь домой?

А ты стажер не возникай, куда пошлют, туда и задницу потащишь.

Наконец перевозчик тронулся. Мы неслись сквозь пространство, считая минуты, но прошло еще около суток, прежде чем объявили, что нам пора на выход.

А мы где?

Не твое х..во дело, стажерчик, шевели ножками.

Ребят, это не планета, не было перегрузки.

Небось перевалочный пункт какой.

Или спутник.

Мы одели свои вещ-пакеты, захлопнули было забрала скаффи, но толстячок замахал ручками:

Шлемушки можете не задраивать, мы влетели прямо в грот.

Узкий коридор вел куда-то вверх и вверх, мы преодолевали один поворот за другим. Вскоре, стали показываться первые люди. И они не были походи на нас. Ни на ком из них не было скаффи. Ни на ком из них не было стваров. Они были одеты в то, что на Луне никогда не носят: раздельные ботинки, тканевые рубашки с короткими рукавами. Они выглядели так, как Луняне не выглядят никогда. У них была темная кожа и темные волосы, у многих были загорелые шея и руки.

Эти люди смотрели на нас точно так, как мы на них: с любопытством, с недоверием, с непониманием. Высокий мужчина со странными круглыми стеклами на носу показал на нас пальцем, две девушки, прошедшие мимо, засмеялись и обернулись нам вслед. Мы казались этим людям смешными, такими же они казались и нам.

Мужчина, стоявший возле одного из щитков, обернулся к нам спиной, и мы увидели, что у него на затылке… на его затылке… не было тейла. У мужчины была короткая стрижка волос и плотная загоревшая шея. Люди были плотнее нас, они были, в среднем, ниже нас.

Я знаю, где мы, - я остановился и снял свой вещ-пакет: запасной скаффи, идентификатор, магнитные паспорта, гростерные карточки: нам не пригодятся эти вещи. Можете оставить.

Ну и где же мы:

Мы в единственном месте, где люди имеют загорелую кожу, не носят герметичную одежду и стригут волосы – мы на орбите Земли.

Как описать чувства Лунянина, попавшего неожиданно на землю? Представьте, что во время войны, вместо высадки в тыл, вас забрасывают на линию фронта, причем со стороны неприятеля. У вас нет оружия, нет систем связи, зато у вас написано на лбу, что вы враг. Что вы будете делать, если в плен вас брать никто не собирается? Вы будете сидеть в бункере? В окопе? Нет, вы будете в шоке, в глубочайшем шоке.

Стажеры, - мы наконец дошли до приемника-распределителя: я офицер Штанько. На мои вопросы вы должны отвечать: “да, господин офицер” или “нет, господин офицер”; вопросы задавать нельзя, из строя выходить запрещается.

Вообще-то мы не стояли в строю, а, сбившись кучей, исподлобья смотрели на офицера.

Вы прибыли на биостанцию Земля-29. Вам предстоит пройти дезинфекцию и идентификацию личности. У всех у вас на руках мед карты?

Мы молчали. Он повторил вопрос. Мы молчали. Это не было вызовом. Это был шок.

Обсудить книгу на форуме

Главная : Проза : Страницы: 1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38