Любовные романы и рассказы

В нашей онлайн библиотеке вы можете найти не только интересные рассказы, популярные книги и любовные романы, но и полезную и необходимую информацию из других областей культуры и искусства: 1 . Надеемся наши рекомендации были Вам полезны. Об отзывах пожалуйста пишите на нашем литературном форуме.

Мариена Ранель

Маски сброшены

Главная : Любовные романы и рассказы : Страницы: 1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30

От его цинизма у Алексиса больно сжалось сердце, а лицо передернулось от отвращения.

- Вашу жену удалось спасти, - без всякой интонации сообщила Софи.

- Вот досада!

- И, кажется, она идет на поправку.

- На поправку? - возмутился Ворожеев. - Ты хочешь сказать, она выздоравливает?

- Да.

- Она должна была уже умереть или, во всяком случае, находиться при смерти, но никак не выздоравливать! Что это значит? Как такое могло случиться? Это было верное средство. Или ты что-то сделала не так, плутовка? Ты меня, часом, не провела?

Он сильно сжал ее руку. Девушка вскрикнула от боли.

- Я все сделала, как вы велели! - со стоном сказала она.

- Тогда почему она так легко отделалась?

- Не знаю.

- Не знаешь?

Он еще сильнее сжал ее руку, словно хотел передавить ее.

- Быть может, яд не успел подействовать, - страдальческим голосом произнесла девушка. - Ей быстро сделали промывку от яда.

- Промывку от яда! - поморщился Ворожеев над этой фразой. - Дура! Это тебе надо сделать промывку... от глупости! Ты наверняка оставила следы. Как узнали, что она приняла яд? Кому могло прийти это в голову?

- Не знаю. Я ничего не знаю!

Вне себя от гнева и досады, Ворожеев резко и грубо толкнул ее. Она упала на диван.

- А я даже рада, что все так произошло! - пытаясь подавить свой страх, произнесла Софи. - Господь не допустил, чтобы я совершила душегубство.

- Моя очаровательная крошка! - с ухмылкой произнес Ворожеев. - Неужели ты думаешь, что на этом все так и остановится? Ну нет! С тебя еще станется! Тебе придется по-новому проделать то, что ты уже проделала. Только без всяких "промывок" и "поправок"! Ты меня понимаешь?

Не в силах более выносить гнусное вероломство отца, Алексис вышел из укрытия. Его лицо было искажено болью и презрением.

- Какой же вы отвратительный и ничтожный человек! - воскликнул он.

- Алексис! - растерянно пробормотал Ворожеев. - Как ты здесь оказался?

- Мне кажется, в данный момент это не имеет значения, а имеет значения то, что мне все известно. Вы руками этой особы пытались отравить мою мать.

- Послушай, сын... - пытался что-то сказать в свое оправдание Ворожеев.

- Не называйте меня сыном! - резко оборвал его Алексис. - Я стыжусь, что во мне течет ваша кровь!

- Но это так, - с самодовольством заметил Ворожеев. - Ты мой сын, и в тебе течет моя кровь. Нравится тебе это или нет. Ты дитя двух врагов. И пора бы уже с этим смириться, сынок.

- Какой бред! Смириться с тем, что вы едва не отравили мою мать!

- Она наверняка сделала бы то же самое, покуда была бы на моем месте!

- Она никогда не была бы на вашем месте!

- Всякого может постичь несчастье, разорение и бедность, - возразил Ворожеев.

- Она никогда не дошла бы до преступления, даже если бы ее постигло самое страшное несчастье! И никогда не опустилась бы ни до одного из ваших недостойных и бесчестных поступков. И знаете: почему? Потому что благородство - не только у нее в роду, но и в душе. А вам неведомо, что это такое.

- Красиво и легко рассуждать о благородстве души, - непримиримым и обвиняющим тоном произнес Ворожеев, - имея при этом приличный дом, процветающее поместье и капитал в банке. Но совсем иное, когда ты вынужден влачить такое жалкое состояние. И все по ее вине! Она сама вынудила меня пойти на такой крайний шаг.

- Вам нет никакого оправдания!

- А я и не пытаюсь оправдаться! - с ехидством произнес Ворожеев. - Тем более перед тобой - жалким подобием своей маменьки. И коли ты стыдишься, что в тебе течет моя кровь, то я стыжусь, что у меня такой сын - девицеподобный святоша. Ты вобрал в себя все то, что мне ненавистно!

- Вот вы и показали свое истинное лицо! - с хладнокровным безразличием, за которым скрывались огромная обида и разочарование, произнес Алексис. - В полной мере проявили свои отцовские чувства. Не сложно же было сбросить с вас эту маску лицемерия.

- Полно! Кто бы говорил о лицемерии! Ты всегда изображал передо мной хорошего сына, а ведь ты никогда не питал ко мне сыновней привязанности.

- Не легко питать сыновнюю привязанность к тому, кто сам не питает к тебе никакой привязанности.

- Ну вот, - заключил Ворожеев. - Похоже, мы оба сбросили свои маски. И каков же итог? Твоя мать - мой враг, впрочем, как и я - ее. Ты на стороне своей матери. Это неудивительно, поскольку ты всегда принимал ее сторону, что бы она не совершила против меня. Следовательно, ты и мой враг, поскольку ты на стороне моего врага.

- Что ж. Тогда избавьтесь от меня, как вы пытались избавиться от моей матери! - с ненавистью воскликнул Алексис. - Никто не знает о том, что знаю я. А я знаю достаточно. И если со мной что-нибудь случится, никто не посмеет обвинить в этом вас. Это было бы слишком чудовищно! Правда, есть эта особа, - Алексис небрежным жестом указал на Софью, которая молча следила за этой моральной битвой отца с сыном. - Особа, которая тоже знает достаточно. Но она тем более не посмеет обвинить вас. Как я понял, вы держите ее в жестком кулаке и в большом страхе. К тому же она ваша сообщница.

- Да, это было бы слишком чудовищно, - согласился Ворожеев. - Одно дело - отправить на тот свет жену, которую ты ненавидишь, совсем другое - сына, в котором течет твоя кровь. При том, единственного продолжателя рода князей Ворожеевых. Нет, сын, пусть ты полное подобие своей маменьки, но твоя жизнь для меня священна.

- Благодарю за величайшую милость, - с сарказмом произнес Алексис. - Только вот ответной от меня не ждите. Потому что если мою мать снова постигнет несчастье от вашей руки, ваша жизнь для меня не будет стоить ничего! А теперь, прощайте! Я не желаю более знать вас и видеть!

Алексис резко дернулся и стремительно ринулся прочь из дома своего отца.

- Проклятая Эльза! - вне себя от ярости крикнул Ворожеев. - Она отняла у меня все! Мое состояние, мое былое величие, и даже моего сына!

- Ваш сын сам отрекся от вас, и не без причины, - дерзко заметила Софи. - Ваше состояние вы прокутили. Теперь мне это ясно. А ваше величие...

- Заткнись, дура! - крикнул на нее он. - Сделай ты все как надо, не было бы этих проблем!

- Вы думаете, ваш сын выдаст нас полиции? - поинтересовалась она.

- Нет, - возразил он. - Он слишком благороден, чтобы пойти на это. Он будет страдать, ненавидеть, но он ничего не сделает против меня.

- Пока вы ничего не сделаете против его матери, - прибавила она.

Алексис выбежал из особняка. Охваченный чувством огромного разочарования, разбитый душевной болью, он вцепился в колонну, словно искал у нее поддержки. Из его груди вырвался душераздирающий вопль, переполненный таким отчаянием, что оно вне сомнения способно было бы вызвать содрогание и отклик в душе у любого, услышавшего этот вопль. Алексис несколько раз ударил кулаками ни в чем не повинную колонну, вымещая на ней все свои болезненные эмоции. Но как бы Алексису не было тяжело и больно, он не позволил своим эмоциям окончательно раздавить его. Он собрался духом, взял себя в руки и побежал прочь от этого проклятого места, где даже земля, деревья и кирпичная ограда - внушали ему отвращение.

ГЛАВА ОДИННАДЦАТАЯ

Княгиня Элеонора Львовна Шалуева была из той породы женщин, которые всегда все - или почти все - обо всех - или почти обо всех - знают. Она была в курсе всех новостей, сплетен и слухов, которые распространялись в высших кругах. Ей всегда было дело до всех и до всего. Но особенно ей было дело до того, что говорилось об ее семье и происходило вокруг ее семьи. При помощи различных хитростей и знакомств ей удавалось проникать в корень этих разговоров об ее семье, а при помощи интриг и денег - вырывать эти корни, если они были ей неприятны, или же, наоборот, подпитывать, если они были ей полезны.

Княгиня Шалуева не виделась с дочерью с того самого дня, когда в ультимативной форме заявила ей, что если та разведется с князем, двери родительского дома навсегда закроются для нее. Но несмотря на это, мать была в курсе всего, что происходило с дочерью и внуком. У княгини Шалуевой имелся свой человек, служивший в доме дочери, - некий кучер Антип. Антип докладывал княгине обо всем, что ту могло хоть как-то заинтересовать. Причем делал это он совершенно бескорыстно, руководствуясь самыми добрыми порывами. Он предан был княгине-матери и вместе с этим заботился и опекал княгиню-дочь. Он считал, что мать должна быть извещена обо всем, что касается ее дочери, каковы бы ни были их отношения.

Именно от Антипа княгиня Шалуева узнала о "неизвестной болезни", неожиданно постигшей Елизавету. Элеонора Львовна сидела в своем кабинете в высоком кресле и с важным видом разбирала какие-то письма и бумаги, когда Антип сообщил ей эту новость.

- Моя дочь серьезно больна? - удивленно переспросила Элеонора Львовна. - Но с чего это вдруг?

- Их сиятельство Елизавета Алексеевна вчера вечером почувствовали себя очень плохо и даже потеряли сознание. Молодой барин Алексей Дмитриевич очень перепугались за свою маменьку. Меня послали за доктором.

- Ну? И... - нетерпеливо произнесла Элеонора Львовна.

- Я привез доктора. Гнал изо всех сил. Едва ось у коляски выдержала. А то, не приведи Господь, сломалась бы по дороге, и пришлось бы...

- Эти подробности меня не интересуют, - пренебрежительно произнесла она. - Что за болезнь у моей дочери?

- Не могу знать, ваше сиятельство, - виновато развел руками Антип.

- Что же ты не попытался узнать? - упрекнула она.

- Я пытался. Да никто ничего не говорит. Их сиятельство Елизавета Алексеевна только сегодня утром пришли в себя. Молодой барин Алексей Дмитриевич распорядились, чтобы никто не заходил в покои их сиятельства, а сами куда-то уехали. Их сиятельство очень слаба и еще не выходили из своих покоев. А еду им собственноручно готовит их горничная и никому не дозволяет к ней притрагиваться. Так распорядились молодой барин.

Княгиня Шалуева отложила в сторону бумаги. В словах Антипа она почувствовала какую-то опасность. Она медленно выпрямилась и странным взглядом, от которого веяло холодом, посмотрела на него.

- Почему? Что все это значит? - спросила она.

- Да разве ж я знаю, ваше сиятельство? Мы люди подневольные. Господа с нами не делятся. Они только отдают распоряжения, а наше дело - исполнять. Правда, сказывают, будто...

Антип в нерешительности остановился.

- Ну и что же ты замолчал? - нетерпеливо произнесла Элеонора Львовна.

- Сказывают, будто Елизавету Алексеевну пытались отравить.

- Откуда тебе сие ведомо?

- Конечно, все что говорят господа - не наше дело, - замялся Антип. - А коли их разговор случайно долетит до нас, мы не должны брать его в толк.

- Говори же! - прикрикнула она.

- Я случайно слышал, как доктор говорил что-то о яде с молодым барином и их сиятельством графом Вольшанским.

- С графом Вольшанским? - удивленно переспросила княгиня Элеонора Львовна. - С каким еще графом Вольшанским?

- Это знатный господин, который ныне в чести у их сиятельства, - объяснил он.

- Что значит: в чести? - возмущенно произнесла она.

- Их сиятельство Елизавета Алексеевна жалует этого господина своим вниманием. Последние дни они много времени проводят вместе с этим господином.

- Уж не появился ли любовник у нее? - задумчиво и вполголоса произнесла Элеонора Львовна, затем небрежно бросила вопрос Антипу: - Откуда он взялся - этот граф?

- Не могу знать, ваше сиятельство, - ответил тот. - Мы люди подневольные. Нам неведомо, откуда приходят господа, у куда потом уходят; с делами ли пожалуют аль безо всяких дел. Наше дело - отвезти, привезти, с поручением съездить. Только вот в последнее время их сиятельству почти без надобности мои услуги. Они все на экипажах этого господина разъезжают. А молодой барин все больше собственными силами управляются.

- Почему ты мне говоришь об этом только сейчас?

- Простите, ваше сиятельство, - виновато произнес Антип. - Откуда же мне было знать, что вас интересует этот господин?

- Меня интересуют все, с кем водит знакомство моя дочь и мой внук. И уж тем более все, кого они у себя принимают.

- Они со многими водят знакомство и многих у себя принимают. Взять хотя бы эту мадмуазель Софи из дамской лавки. Ну почто барыне водиться с этой лавочницей? А нет! Принимает ее, словно свою подругу. Или этот господин Корнаев. Не нравится он мне: все выведывает, выспрашивает, и все со своими советами к их сиятельству. А недели две назад даже сам Дмитрий Кириллович были у их сиятельства.

- А ему что понадобилось? - удивилась Элеонора Львовна.

- Не могу знать. Только их сиятельство Елизавета Алексеевна очень гневались из-за этого, потому как Дмитрий Кириллович появились там без их дозволения.

- Ты хочешь сказать, что он тайно проник в ее дом? - с тревогой в голосе произнесла Элеонора Львовна.

- Именно. Да еще ночью.

- Почему ты мне раньше об этом не сказал? - возмутилась Элеонора Львовна. - И вообще, почему ты столько важных вещей от меня утаивал?

- Простите, ваше сиятельство, - еще раз извинился Антип. - Откуда ж мне было сообразить, что это важные вещи? Я человек неграмотный и бестолковый.

- Моя дочь водит какие-то сомнительные знакомства, а тебе кажется это неважным!

- Но Дмитрий Кириллович - муж их сиятельства, - робко возразил Антип.

- Он еще хуже всякого сомнительного знакомого!

- Простите, ваше сиятельство.

- Ну что заладил одно и то же! - раздраженно воскликнула она.

"Простите", - чуть было не сказал он, но только открыл рот и тут же его закрыл.

- Ладно, - сменив раздраженный тон на более спокойный, произнесла Элеонора Львовна. - Ступай. Не хотелось бы, чтобы твое продолжительное отсутствие кто-то обнаружил. Впрочем, там сейчас не до тебя.

Обсудить книгу на форуме

Главная : Любовные романы и рассказы : Страницы: 1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30