Любовные романы и рассказы

В нашей онлайн библиотеке вы можете найти не только интересные рассказы, популярные книги и любовные романы, но и полезную и необходимую информацию из других областей культуры и искусства: 1 . Надеемся наши рекомендации были Вам полезны. Об отзывах пожалуйста пишите на нашем литературном форуме.

Сергей Лопатин

Предварительный просмотр

Главная : Любовные романы и рассказы : Страницы: 1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13

Если вы скажете мне, что это не самый идиотский сюжет на свете, то я обещаю сочинить ещё дебильнее. Но вы такого не сможете сказать. А если и скажете, то я вас все равно не услышу. А меж тем, эта книга была переведена на сто четыре языка мира, включая трансваальское наречие каталонского. Мне за неё заплатили большие деньги. С одной этой книжки я мог бы жить безбедно до конца жизни. Вашей.

Я забыт в настоящее время широкими массами и все упоминания только в учебниках и монографиях. В двадцать пять лет повлиять на всю мировую культуру – это вам не в двадцать шесть. Практически во всех нынешних шумных романах, которые иногда просматриваю, я нахожу свои следы. Вот мой прием! Вот моя конструкция! Вот мой стиль – этот кусок как будто собственными пальцами настучал. Весело! Только вряд ли кто отважиться повторить издание моего рассказа “Точки G (59)”, который я выпустил отдельной книжкой. Сюжет замысловатый и нет нужды его пересказывать, скажу только, что текст был переведен в символы азбуки Морзе и таким образом напечатан. Книжка пользовалась большой популярностью у военных связистов, а в одном журнале известный критик Пол Таин опубликовал рецензию на этот рассказ таким же образом. К сожалению, там было всего несколько предложений из-за того, что текст по азбуке Морзе занимает намного больше места, чем обычный.

Много я делал всяких интересных для общественности штук, а сейчас вот сижу в самом углу и наблюдаю за какой-то сбрендившей в черном. В какой-то момент я понял, что зависим от неё, что уже труднее получается сесть и писать что-то ночью, а не пойти и на неё смотреть. Труднее стало дожидаться ночи, чтобы отправиться в “Мирандолу”. Я начал зависеть от Элпис и это меня забавляло. Возможно второсортный памфлетист из газеты городской пожарной команды и написал что-то вроде: “Я говорил себе: “Жорж, одумайся”. Любят они использовать этот прием: “я говорил себе то-то и то-то”. Выходит, что у них герои – с расстроенными нервами, раз имеют привычку что-то говорить себе, да ещё, наверняка, дикторским голосом. Глупость какая-то. О чем это я? Ах, да! О зависимости. Мне сначала было смешно, когда драматург Серафима сравнивала меня и Элпис со всякими возлюбленными, но потом это перестало казаться бредом продолговатой старухи. Расскажу, как это было.

Как и всегда, я пришел в “Мирандолу” ещё до Элпис. Занял столик, один из тех, которые я обычно занимал, там, где Элпис не могла меня видеть. Сразу попросил принести мне всю еду, чтобы лишний раз официанты ко мне не подбегали, и стал ждать появления черной дамы. Деликатно подсаживается Каратель. В ответ на мой не располагающий к разговору вид предупреждает, что не надолго. Рассказывает про совершенно непонятные мускулирования, про ещё какую-то карательскую забаву, но главного ещё не спрашивает, но я вижу, что глаза хитрые. Наконец прощается, и, пред тем, как встать из-за стола, мягкенько так спрашивает: “А у вас это? Серьезно?”. Вот зараза Каратель. Что за народ! Если писатель второй месяц присматривает за женщиной из темного угла, то уже нужно спрашивать, серьезно ли? Или Серафима, дура дурой. Я и Элпис, видите ли, напоминаем ей Тома и Джерри. Да я и Элпис даже не знакомы. Даже в глаза не смотрели – уже се серьезно. Так вот – в одиннадцать ровно зашла Элпис. Меня сразу взяли в плен её арабские террористические флюиды. Прошла к своему столику, села за него. Я, естественно, знаю, что она будет делать сейчас и после. Вот она начинает смотреть в одну точку, точно так же, как и вчера, второго, третьего, четвертого и так далее дня. Сейчас она возьмет бумагу, будет писать, ровно одну минуту двадцать четыре секунды, потом сожжет это все, поднося к свече нижний левый угол. Потом придет её любовница, поцелуй сорок пять минут, потом они обе уйдут, это вовсе уже знаете.

Понятно, что мучает вас вопрос, зачем же она это все выделывала. Меня он тоже мучил, пока я не нашел ответ – а хотелось ей. Никто в “Мирандоле” не знал, кто она, откуда, зачем, сколько ей лет и прочее. Никто не знает, когда она появилась, никто не видел её лица. Я предполагаю, ей было лет тридцать пять. По какому признаку я это понял, я не знаю. Скорее всего, я просто усвоил это вместе с её фигурой и походкой. Что-то подсказывало мне, что её тридцать пять лет.

Было время, когда я думал о внеземном происхождении Элпис. Я, который так наиздевался над религией и представлениями о метафизике, что дальше уже некуда. Я полагал, что Элпис может быть дьяволом. Или богом. Это же чудовищно, что никто не знает о женщине ничего, включая её появления, чудовищно, что никто не может подойти к ней, даже официанты – она ничего не заказывает. Я расспрашивал персонал – и они не обладали никакой информацией, только имя ходило за ней следом, но и откуда все его знают, мне тоже выяснить не удалось. Все терялось в предыдущих барменах и официантах, уже давно уволившихся, но и те узнавали её имя от предыдущих.

И я сидел ночью, о которой я сейчас рассказываю, и смотрел на Элпис. Приходили обычные мысли, что я, может быть, свихнулся, раз смотрю больше сотни ночей на какую-то дуру в черном, были мысли, когда это все закончиться. И вот здесь появилась следующая мысль, она возникла во мне сразу, цельная и концентрированная, как полуфабрикат молока – я люблю Элпис. Будто внутренний голос – ну, точно, уже сам с собой разговаривать стал – сказал мне это и я удивился, и стал обдумывать, принимать это положение.

Было похоже на правду – я её любил. Да, началось – спрыгнул с ума – влюбился в женщину, обернутую черными тряпками, обнимаемую, предполагаю, несмелыми и глупыми любовницами, непонятно что пишущую на бумаге. И это называется Жорж Нипель. Кретин!

Нужно было что-то делать. Интересно также и то, что Элпис иногда провоцировала во мне и желание сексуального толка. Мне почему-то хотелось увидеть её лицо, её руки, кожу, ноги, оказаться в одной постели с ней. Я начинал завидовать её любовницам, уж точно имевшим радость видеть Элпис без дурацких черных тряпок, словно на похоронах главы местного самоуправления. И у меня не было шансов. Что мне делать? Она ведь любила женщин, а это не моё амплуа. И почему я не женщина? Очевидно, потому, что я мужчина. Я её любил, но мой пол не подходил для её любви – не мог же я заискивать перед ней, как старый педофил-инвалид перед девочкой с леденцом. Безвыходная ситуация. И потом, нужно же заговорить с ней.

Намерения сидеть в “Мирандоле” до скончания века у меня не наблюдалось и я решил получить Элпис в свои объятия. Неопределенное что-то созревало у меня в голове, но оно никуда не годилось. Нужен был смысл в действиях и пришлось искать его. Просто подойти к ней с произнести пафосную речь выглядело глупо и нецелесообразно, к тому же я боялся её. Обратить своё внимание, вылезть на поле её зрения тоже не представлялось результативным. Положить на стол перед её приходом письмо с безжизненным мадригалом на старофранцузском? Думаю, что она не обратит на него внимания – как всегда уставится в одну точку и все остальное по плану. Подослать к ней кого-то? Да уж не Карателя. И фантастически глупо будет выглядеть.

Но я же автор пятидесяти двух сценариев и знаю, куда выйти (60). Я придумал следующее. Когда-то я написал рассказик, по которому один режиссер с одним усом поставил фильм. Эксцентричный режиссер был – носил один ус и две шляпы одновременно. Кинокомпания уговорила меня стать автором идеи и сценария будущего фильма этого режиссера, я согласился и написал историю о человеке, который случайно познакомился с девушкой и очень боялся к ней подойти. Его грызли всякие мысли о ней, но он не решался. Тут ему нужно было съездить в Венецию – он был репортером и его направили делать материал о тамошнем карнавале. Ну, знаете, маски смерти и так далее. Этот человек купил в антикварной лавке старинную пятисотлетнюю одежду для карнавала – плащ, треуголку, маску, ещё что-то, и решил в таком виде появляться перед возлюбленной. Вот ещё нашлась романтическая душа, шиллеровский герой. А эта девушка работала секретаршей. Приезжает этот репортер из Венеции, надевает карнавальный наряд, находит лошадей с каретой, двенадцать штук, и оправляется к ней на работу. Приготовил цветочки какие-то. Входит в помещение в венецианской одежде и маске, молча подходит к девушке и дарит цветы. Она, бедная, испугалась, орет, как торговка на ярмарке, практически в обморок падает. Этот репортерчик уже смотался. Она и её сослуживцы, в том числе и управляющий, подбегают к окну, а там неизвестный в цирковом наряде садится в карету мощностью двенадцать лошадей. Возлюбленная секретарша, понятное дело, оставшийся день никакую работу выполнять не может и периодически хватается на сердце. Кто такой, откуда – только это вопрос её преимущественно и мучает. На следующий день то же самое. Подношения цветов неизвестным в страшной маске продолжаются целый месяц. Секретарша становиться нервной и вообще религиозной. Ходит по парапсихологам и по психологам обыкновенным, не переставая молиться богу, думая, что за ней приперлась смерть, но цветы все равно принимает.

Скажу прямо, не повезло репортеру. В последний день он осмелел и собрался открыть ей свою внешность. Она постоянно в продолжительных истериках. Подъезжает он на карете, заходит в офис. То ли у него выражение маски было в тот день особо располагающее, то ли ещё что-то, но она его застрелила. А нечего секретарш пугать. Нервный срыв у неё был.

Режиссер поставил фильм быстро. К нему написали хорошую музыку и прекрасный симфонический оркестр её исполнил, кроме того, был очень хороший художник по костюмам. Размашистые сцены, синий шёлк венецианского плаща переливался по экрану, хорошенькая актриса – впечатлительным женщинам очень понравилось. Я помню, с придурковатым режиссером был на премьере, а после мы много интервью давали вместе.

Так вот, что я придумал. Мой ход был прост и насмешлив. В Венецию я не ездил, а отправился однажды в театральный магазин и приобрел там корсет. Пришлось слетать к хорошему знакомому модельеру и предъявить фотографии Элпис, сделанные мной в тайне, конечно, от неё, и попросить сделать мне такие же вещи. Он снял мерку и через пару недель я стал обладателем точно такой же одежды. Шляпа, вуаль, туфли, перчатки и даже чулки.

Да, вы уже поняли. Я намеревался всё это надеть. А что мне оставалось делать. Мне было трудно сначала дышать в корсете и ходить на каблуках, но по-другому приблизиться к даме в черном, любящей женщин, я не смог. Я надеялся, что Элпис будет удивлена появлением своей копии. Я рассчитывал, что она захочет копию соблазнить. Если бы вы знали, сколько мыслей транзитом прошло через мою бедную писательскую голову, как я боялся, что какая-нибудь мелочь все испортит. Я неделю обдумывал все действия во время наблюдения за ней. Целых семь дней я смотрел на неё и представлял за соседним столиком себя. Я все продумал и тогда решился.

Сначала я написал письмо Карателю от имени дамы странного поведения, желающей посещать его заведение, попросил оставить для неё нужный столик и приложил убедительный чек. Каратель через полчаса прислал ответ, что он чрезвычайно рад видеть даму странного поведения в “Мирандоледе” в любое время. Это называется “кто сомневался”!

И вот я решился. Было смешно натягивать на себя чулки и шляпу. Корсет и со знанием дела сшитое платье изображали на мне женскую фигуру, остальное скрывало мужские признаки и к зеркалу подошла форменная Элпис. Я выглядел совершенно черной сумасшедшей женщиной. Одел туфли и отправился в “Мирандолу”. Чем не член кружка “Юный трансвестит”?

Женщиной, скажу я вам, стать не так просто. Хорошо иметь знакомого модельера, бросившего работать с летней коллекцией только из-за меня, но этого недостаточно. Те две недели, что он шил платье и делал туфли, добросовестно работая над каждой мелочью, я потратил на посещение двух почти отхожих мест – его же модельного агентства и актерской школы при одном очень ценимом обществом театре, где в когда-то давно шла моя пьеса. В этих местах меня учили быть женщиной. Во мне начали проявляться задатки перфикциониста, как у одной моей хорошей знакомой. Я подошел к роли женщины обстоятельно и со вкусом.

В модельном агентстве я занимался тем, что сперва смотрел, как модели ходят по подиуму, а потом сам выхаживал на каблуках. Неделю икры болели, не думая переставать. “Мирандолу” я не посещал, потому что, во-первых, я находился в другом городе, а во-вторых, ночью нужно спать для утренней работоспособности. Каждый день, с утра и до обеда, я проводил время с моделями. Я выглядел комично на каблуках, но на это никто не обращал внимание – во время они были заняты тем, что ругались друг с другом, рвали одна другой волосы и демонстрировали мне в гримерках свои груди, ягодицы, лобки и даже интимные места – они, как понимаете, переодевались чаще, чем хотел. Первые дни, что я просто наблюдал за их походками, я перезнакомился со всеми моделями и очень тесно пообщался со многими из них. После рабочего дня я давал некоторым сеансы одновременной любви, спрашивая у модельера, бывшего мои хорошим знакомым, несколько дней выходных для них, чтобы они не совершали со мной акт хронологического изнасилования, тратя на меня семь минут, боясь не выспаться, а отдавали мне большее количество времени. На всю ночь я и сам был не готов – все таки надо учиться ходить, а вот три часа были очень даже полезными.

Благодаря хорошей преподавательнице азов женской походки, которую модельер ко мне приставил, к концу второй недели я научился сносно ходить по-женски.

Одновременно с модельным агентством я посещал и актерскую школу. На это я тратил своё послеобеденное время. Маститый режиссер с запутанной бородой учил меня вхождению в образ, вживанию в роль. Однако, я так ничему из актерского шарлатанства не научился, что ещё раз подтвердило мои слова в одной книге о бесполезности и лживости системы Станиславского. Бог с ней, справлюсь своими средствами. Жаль только времени, я бы его мог провести с пользой и с моделями.

И лишь после таких приготовительных процессов я решился на поход в “Мирандолу”. Я вошел в неё ровно в десять, за час до прихода Элпис. Только в этом я изменил её распорядку – подумал, что ничего не получиться, если мы зайдем в одно время, хотя бы из-за того, что столкнемся в дверях. Я прошёл к столику рядом с обычным местом Элпис. Меня приняли за неё, и некоторые очень удивились, посмотрев на часы, на то, что мной был занят другой столик.

Я начал смотреть в одну точку, как это делала она. Я ждал её. И она появилась. Она ещё не замечала меня, пока шла к своему столику, но обитатели “Мирандолы”, уже видевшие и принявшие меня за неё, удивленно смотрели. Элпис прошла, села за соседний столик и, как я и ожидал, не подала реакции на меня. Я изображал из себя её зеркальное отражение – сидел рядом, лицом к ней, на расстоянии двух метров, на том же самом месте, что и в первый раз, когда я, а не она, старался не выглядеть заинтересованным.

Мой трюк был точно рассчитан. Представьте на себе – приходите вы домой в предвкушении исполнения супружеского долга, а в постели ваша жена лежит с рассудительным мужиком, чрезвычайно отдающим вами. Что вы будете делать в первую очередь? Правильно, удивитесь. Я бы тоже удивился, если бы попал в вашу ситуацию – зашел в спальную, а в кровати лежал бы кто-то, похожий на вас. Да я бы так испугался, что на месте бы стал верующим, бегал бы по квартире и орал религиозные песнопения, тексты которых почерпал бы из замусоленного сборничка под пошлым названием “Бог с нами!”. Бог с ними! Вот самомнение!

Обсудить книгу на форуме

Главная : Любовные романы и рассказы : Страницы: 1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13