Любовные романы и рассказы

В нашей онлайн библиотеке вы можете найти не только интересные рассказы, популярные книги и любовные романы, но и полезную и необходимую информацию из других областей культуры и искусства: 1 . Надеемся наши рекомендации были Вам полезны. Об отзывах пожалуйста пишите на нашем литературном форуме.

Борис Дмитриев

Вам возвращаю ваш портрет (2-4)

Глава четвертая

Уже денщик тихонечко занес и подвесил под потолком запаленный керосиновый фонарь, неизвестно по каким причинам называемый в народе «летучая мышь». Уже из леса начали доноситься первые звуки ночной таинственной жизни, а Чапай все не поднимался, мучительно соображал, какие выводы сделать, как распорядиться собой после недавней экскурсии. Все- таки, удалось как-то адмиралу Нельсону сохранить свое военное положение и заступить на почетную капитанскую должность в рулевой рубке космической субмарины. Или тем же скрипичным и прочим музыкальным мастерам предоставили возможность продолжить заниматься любимым своим ремеслом. Значит, существуют приемлемые способы совмещения земной человеческой деятельности с грядущей предвечностью. Наконец, не придя ни к какому положительному решению, комдив вздохнул полной грудью, расправил усы и негромко окликнул Кашкета.
Денщик, преданно отиравшийся неподалеку, тотчас подал свой голос и тихонько, бочком пробрался в шалаш.
- Настроение нынче что-то паршивое, - пряча улыбку, заметил Чапай, - сыграл бы что-нибудь для своего командира, давненько не слышал твоей балалаечки.
- Уж и не знаю, как развеять Вашу тоску, Василий Иванович. Судя по всему, любимая Ваша рапсодия с «одесского кичмана» едва ли придется ко времени, тут надо исполнить что-либо тонко берущее за душу. К Вам в последнее время трудно бывает приладиться. Раньше я наперед узнавал любые желания своего командира, а теперь не могу, все мечтаете о чем-то совсем непонятном. Такое впечатление, что каждый день к самому Карлу Марксу на доклад собираетесь.
Кашкет бережно снял с камышовой стены шалаша подвешенную за головку концертную балалайку и тщательно протер ее висевшим рядышком полотенчиком. Поудобней уселся на своем топчане и принялся сосредоточенно подстраивать сердобольную трехструночку. Пробные прикосновения, как одинокие капли дождя, украдкой вплелись в звуковую палитру вечернего Разлива. Даже отдаленный жабий переквак начал приобретать какую-то музыкальную гармонию и художественную осмысленность.
- Ты у меня все-таки однажды доболтаешься, определю я тебя в передовые окопы на доклад к Карлу Марксу, вот там и сыграешь с «одесского кичмана», будут тебе и пряники с повидлом и кофе с молоком. Много чего еще ожидает тебя дурака впереди, ты уж поверь своему командиру. Наш Разлив еще таким раем покажется, белугой завоешь при любом воспоминании о нем. А послушать сегодня мне хочется романс из булгаковской «Белой гвардии», хватит всякую дрянь Чапаю наигрывать. Есть что-то в поэтических грезах про белые акации и гроздья душистые от весны моей юности. У нас под южным солнцем до одури в начале лета акации цвели. А еще в семинарии поп один, прибывший из Украины Закон Божий читать, необыкновенно вкусно из цвета акации варенье готовил. Может в Киеве, он в Андреевской церкви обедню служил, что неподалеку от дома Турбинных расположена. Чудаковатый был поп, без поросячьего сала даже в Великий пост не умел обходиться, трескал втихую, запираясь в семинарском сортире. Мы, не будь дураками, пробуравили ножичком в досках дырочку и подловили его на горячем. Наставник всем нам пятерки в журнале по успеваемости ставил, боялся, чтобы не заложили архиерею.
- Вы никак батюшкой имели желание сделаться, Василий Иванович, - изображая недоумение, будто впервые слышит, поинтересовался Кашкет. - Представляю Вас в бурке на лихом скакуне и вокруг Святого престола, размахивая кадилом, гарцуете. Вылитый Георгий Победоносец. Православие в Вашем лице потеряло или святителя, или угодника преподобного. Может, добьем капелевцев и вместе махнем на приход, я при Вас пономарить тихонечко стану, глядишь, и для себя молитвами тихими спасение заслужу. Больно уж в раю повидаться кое с кем мне не терпится.
Из разрозненных звуков, как из осколков драгоценного сосуда, исполнитель начал лепить волшебный силуэт прекрасной музыки. И вот уже в шалаше, заполняя Разлив гармонией совершенства и высочайшей любви, зазвучал непревзойденный белогвардейский романс. Все-таки непостижимое существо человек. Сколько раз в своей фронтовой жизни легендарный комдив кромсал и крушил капелевских офицеров, а вот сейчас, так же самозабвенно и неистово, наслаждался благородством хрустальных их душ.
Выслушав до конца белогвардейский романс, Чапаев распорядился закончить с музыкой и продолжил прерванный разговор.
- Болтаешь, дуралей, что ни попадя, как бы жалеть потом не пришлось. Однако чем заниматься после победы над капелевцами, каждому бойцу хорошенько задуматься следует. Я бы на твоем месте в артисты подался. Говорят, в Москве режиссер один есть по фамилии вроде бы Станиславский, к вешалкам очень неравнодушный. Вот тебя туда в распорядители назначить, поди ни один крючок без дела не пустовал бы. Ну а если без шуток, скажи мне, Кашкет, что у нас в целом с искусством в дивизии происходит. Как оно служит народному делу, как оправдывает надежды революции.
- Ничего такого особенного с искусством в нашей дивизии не происходит, - невозмутимо сообщил денщик, - все идет по заведенному распорядку. Композиторы сочиняют музыку, поэты, как им полагается, пишут стихи, артисты играют в театрах спектакли Те, которые партию славят, в президиумах почетных сидят, а те, которые истину добывают, тоже где-то сидят, но писем пока-что не пишут. Некоторые весельчаки, большей частью из тех, кто белокостной болезнью страдают, лыжи втихаря в сторону капелевцев навострили, мечтают при их благородиях звезды с неба хватать. Скатертью дорожка, как говорится: «барышня с возу». Фурманов, не будь идиотом, распорядился в армейском клубе трехактный балет «Семен Буденный» поставить. Может и меня на заглавную роль пригласит, я уже на всякий случай не бреюсь, усы решил отпускать.
При этом денщик зажмурил от предвкушаемого удовольствия левый свой глаз и провел большим пальцем по едва наметившейся щетине будущих роскошных усов. Быть может, в эту минуту он увидел себя на мавзолейном подиуме, может даже, принимающим торжественный парад отбивающих брусчатку победоносных сапог.
- Правильно мыслишь, Кашкет, воистину в тебе прибавляется революционной закваски. Мы ведь за что с беляками боремся, мы какую жизнь в дивизии наладить хотим. По Марксу и по моему разумению, люди искусства призваны служить своему народу. Именно служение рабочим и крестьянам должно сделаться при коммунизме главной мечтой для творческого человека.
Василий Иванович в душе откровенно порадовался за удачную формулировку толкования деликатных материй. Натурально возникло полное ощущение, будто он и сам причастен к написанию «Капитала».
- Странное дело, - искренне усомнился денщик, - хорошо помню, что нас в консерватории увенчанные сединами и мудростью профессора настойчиво призывали служить искусству. Делали это весьма убедительно и, признаться, многие охотно верили им. Согласитесь, в наставлениях профессоров был некоторый смысл. Зачем же служить тому, кто в твоих услугах, быть может, и не очень нуждается.
- Неправильно вас учили, Кашкет, совсем не по-революционному, --- категорически запротестовал Чапай. - Ты же не глупый малый, сам рассуди. Народ содержит на своем попечении всех наших деятелей искусства, кормит их, одевает, строит жилье, больницы, театры возводит. Вот за все это служители культуры и должны не оставаться в долгу перед своим народом. Всегда справедливо ожидать, чтобы на добро отвечали добром. Если я кормлю свою кобылу вдоволь овсом, должна же она иметь ко мне благодарность.
- Может Вы и правы, Василий Иванович, но сравнивать Бетховена и Шекспира с Вашей кобылой мне до сегодняшнего дня просто на ум не приходило. К тому же, если не ошибаюсь, этих великих мужей специально никто ничем не задабривал, не брал на свое попечение. Они по велению дарованных Богом талантов, отворяли нам сокровища своих трепещущих душ. Может оставить в покое и наших пролетарских служителей муз, пускай порхают на воле, как птицы небесные, с надеждой на промысел Божий. Все-таки хорошо, когда никто никому ничего не должен и не требует друг от друга вознаграждения.
Василий Иванович, разумеется, знал кое-что про Шекспира.
И на счет перед сном помолиться с Дездемоной, и по поводу «быть или не быть», все одно как по поводу «жизнь или кошелек» имел вполне определенные представления. Однако какое отношение имеют датские короли к проблемам дивизии, Чапай понимал с трудом. Поэтому деликатно подправил разговор об искусстве поближе к собственным, доморощенным корифеям и укротителям муз.
- Дался тебе этот Шекспир, зачем нам нужны чужие кумиры, давай лучше о своих писателях поговорим. Наша дивизия талантами не обделена, русские люди башкою крепки и изобретательны. Что ты можешь сказать, например, про писателя Михаила Афанасьевича Булгакова, он талантливый сочинитель или нет? Его романы добавят гордости русскому слову, принесут литературную славу нашему дорогому отечеству?
- Мне бы гораздо проще было ответить на этот вопрос, если бы я знал Ваше мнение, товарищ комдив, - предусмотрительно заметил Кашкет. - Все-таки партия наш рулевой, опасаюсь, как бы самому не в ту степь заблудиться. Иногда мне кажется, что я еще не совсем сознательный, чтобы доверять своему мнению.
- А мне тогда зачем твой ответ. Ты давай, дураком не прикидывайся, правду скажи, нравится тебе роман «Мастер и Маргарита» или нет. Это гениальное творение или чушь собачья. Фурманов на сто процентов убежден, что писатель Булгаков, на самом деле, сбежавший из сумасшедшего дома недобитый белогвардейский офицеришка. И что нам давно уже пора определиться с ним по назначению, то ли обратно в дурдом, то ли обеспечить по заслугам революционный исход.
- Я, Василий Иванович, сам все время ломаю голову, нравится мне писатель Булгаков или нет, вроде бы роман «Мастер и Маргарита» неплохо написан, но дуркой от него несомненно попахивает. Так что, ей Богу, не знаю.
- Вот, проходимец, таки отправлю на передовую, чтобы мозги тебе на место поставили. Так всю жизнь дурачком не прокатишь, башку свернешь обязательно. Колобок он только сначала от дедушки и от бабушки ушел, а потом все равно лисице на зуб прикатился.
- И что это Вы, Василий Иванович, передовой меня постоянно пугаете. Будьте уверенными, не хуже Петьки вражеского языка своими руками возьму. Ни про какую уху сопли разводить не стану. Это у него то чей-то брат занемог, то у кума кобыла сдохла. Я сразу шашку наголо и любого противника, как кочан капусты, в солому перекрошу.
- Это с балалайкой то своей наголо? Не боишься, что кони в дивизии все обхохочутся? Я тебе так скажу, хорошо, когда каждый своим делом норовит заниматься. Вот тебя дуралея в консерваториях искусству учили, значит в искусствах и находи себе применение. Почему бы тебе в нашем армейском клубе не поставить спектакль по роману «Мастер и Маргарита». Главным консультантом пригласим самого Михаила Афанасьевича, пускай сочинитель воплощает на революционных подмостках своих фантастических персонажей. Талантливая молодежь среди бойцов в дивизии есть, подберем достойных исполнителей на всякую роль, пора красноармейцам к большому искусству приспособляться. И вешалку, между прочим, не хуже, чем в Малом театре соорудим. Не знаю, как с вражеским языком, а с вешалкой у тебя, уверен, неплохо должно получится. Можешь считать, что я уже назначил тебя главным распорядителем во всем гардеробе, осваивай новую должность.
Тем временем в Разлив на полном скаку, нарушая вечернее умиротворение глухим стуком конских копыт и звоном трясущейся сбруи, залетела штабная тачанка. И вот уже в дверном проеме командирского шалаша замаячила крепкая стать потирающего руки ординарца. Петька был из тех редких и счастливых людей, присутствие которых в любой ситуации сообщает окружающим здоровый оптимизм и ощущение вкуса жизни. По всему видно было, что день у Петрухи, как и полагается, сложился на славу. Об этом свидетельствовало сытое сияние ликующих глаз и заплечный увесистый сидор, который он на ходу сбросил в руки Кашкету. Ординарец, источая запах свеженькой водочки, вперемешку с конским и собственным потом, с прищелком офицерских сапог сделал под козырек и доложился Чапаю о выполненном поручении, особенно отметив доставленный в полной сохранности гостиничный сидор.
Василий Иванович несомненно обрадовался возвращению ординарца, но по обыкновению не выразил внешнего восторга и не обращая внимания на пухлый сидор, недовольно пробурчал: «Где тебя нелегкая носит? Уже можно было двадцать раз возвернуться не только из штаба Фрунзе, но на тот свет и обратно смотаться. Не иначе, как с бабами где-то тягался, знаю тебя кобеля».
- Так я же Чумайса к Михаилу Васильевичу в штаб армии по Вашему приказанию сопровождал, - начал оправдываться Петька, поправляя пристегнутую шашку и деревянную кобуру трофейного маузера. - Неплохим человеком, между прочим, рыжий кренделек оказался. Часики карманные в золотой оправе по дружбе мне подогнал, теперь на службу в Разлив без опоздания буду являться. Банок с тушенкой полный сидор наклал, в знак уважения к Вашим геройским заслугам. И еще акциями Саяно-Шушенской ГЭС обещал подогреть, того и гляди, жизнь потихоньку наладиться. Вот уж действительно, никогда наперед не узнаешь, где найдешь, а когда потеряешь.
- Я тебя, контра, взгрею акциями с народных электростанций, не хватало только в штабе дивизии собственных мироедов для полного счастья иметь. Уж больно торопится на свой лад похозяйничать этот рыжий Чумайс, последнего слова большевики еще не сказали. Мы еще устроим кое-кому прогулку без яхты, по ленинским, милым сердцу местам. Сибирь необъятная, места для всех хватит. Между прочим, пока ты водяру с контрой хлебал, мы с Кашкетом времени зря не теряли, вместе ломали голову, что бы такого приятного для молодежи в дивизии сделать, как приобщить ее к сокровищам мирового искусства. И вот решили в армейском клубе поставить спектакль по знаменитому роману Михаила Булгакова. Давай и ты подключайся к пролетарской культуре, будем вместе советоваться, как бы получше все это депо обстряпать. Я предлагаю репетировать сразу в авторском присутствии, чтобы было, как говорится, из первых рук. Нечего нам тень на плетень наводить, поэтому сочинителя Булгакова следует немедленно доставить сюда. Пока лошади еще не охолонули, дуй на тачанке в расположение и к утру, хоть разбейся, но доставь его целым и невредимым в Разлив.
- Управлюсь ли за ночь, Василий Иванович? Неровен час, коней загоню. Целый день не выпрягал рысаков из тачанки, сорок верст в один конец и примерно столько же было обратно. Может завтра с утра, на свежих копытах рвану за писателем. Никуда он не денется, доставлю в полной сохранности, получите как из швейцарского банка. Закажете, и пару балерин вместе с ним прихвачу, для настоящего театра они в самый раз. Прикидывайте сразу, чтобы тачанку по чем зря не гонять.
- Откладывать ничего мы не будем,- категорически заявил Чапай, - некогда ждать, молод еще, не знаешь настоящую цену времени. Мне в твои годы тоже казалось, что его и девать вроде бы некуда. А вот ныне такое привиделось, после чего каждый день, минута прожитая на нашей Земле, начинает казаться таким драгоценным даром, что любые богатства мира с готовностью отвалишь за них. Так что не медли, малость перекури и трогайся в путь. С писателем будь повнимательней, революции нужны толковые головы. А то ведь тебе только словечко против шерсти скажи, шашку небось навострил, что косу перед жнивами.
Еще не остывшие кони с места рванули в карьер, и тачанка умчалась на поиски знаменитого писателя. Только дробное постукивание скорых копыт утонуло в лесной чащобе. Последнее время распоряжения комдива, его поступки и загадочные ухмылки порядком осточертели ординарцу. Теперь эта свистопляска с идиотским спектаклем. Маргариту поставить куда еще ни шло, но Мастеров и своих в дивизии хватает. А тут еще Анка не на шутку запропастилась, с этой революцией никак личную жизнь не наладишь. Может пора бросить все к чертовой матери и махнуть с ней в Актюбинск, поближе к городской, человеческой жизни. Петька сплюнул в сердцах и полосонул нагайкой пристяжного коня.
Оставшись в Разливе вдвоем, комдив предложил Кашкету приготовить вечерний чаек и даже вызвался помочь ему развести небольшой костерок. Денщик подвесил над очагом походный медный чайник и занялся необходимыми приготовлениями. Василий Иванович, тем временем, расположился за центральным пеньком, разложил на столешнице вышитый бисером кисет с табаком и оправленную в серебро черешневую трубку. Привычным ловким движение он отделил от горелки мундштук, поднял с земли подходящий пруток и начал прочищать им курительный инструментарий. Несколько раз собирал трубку, продувал ее с легким шипением, чем-то оставался опять недоволен и снова прочищал тонким березовым прутиком.
- Может помочь? - поинтересовался незаметно подошедший к командиру денщик.
И не дожидаясь ответа, добавил:
- Не нравится мне эта театральная канитель, Василий Иванович. Поговаривают, будто Булгаков с нечистой силой знается, как бы порчу какую на нас не навел. Писатель он, может быть, и не плохой, но белогвардейщиной от него за версту попахивает. Если уж так приспичило приобщать красноармейцев к большому искусству, предлагаю поставить спектакль «Буденный и Маргарита». Оно и Маргарите приятней, до самого сердца проймет, и бойцам хороший пример для подражания. Все эти черные кошки и разборки с Понтием Пилатом до добра дивизию не доведут. Фактически это же наглый подкоп под самого Карла Маркса. Фурманов только вчера рассказывал на курсах ликбеза про прибавочную стоимость, а мы начнем в армейском клубе без счета червонцы на голову красным бойцам высыпать. Какой же дурак будет после этого революцию защищать, все немедленно в колдуны подадутся. И опять-таки, Анка у нас на сносях, рискованно запускать в Разлив нечистую силу, того и гляди родит всем на смех уродца.
- Не боись, не родит уродца, - самоуверенно заявил комдив. -
А червонцы бросать на бойцов с балкона никто и не собирается, мы им лучше значков и грамот почетных побольше подбросим, пускай наслаждаются. С виду, быть может, раскрасим почти как червонцы, но в буфете они не прокатят. А вообще-то, давай отправимся спать, чего-то ни чаю, ни курить мне сегодня не хочется.
Утром проснувшись против обыкновения непривычно поздно, Чапай увидел сквозь дверной проем шалаша сидящих за центральным пеньком ординарца, денщика и, по всей видимости, доставленного Петькой писателя. На столе отдувался парами большой самовар и компания, подливая себе кипяточек, о чем-то увлеченно беседовала, не забывая черпать из эмалевой миски свежее кизиловое варенье. На плече у Булгакова, словно охотничий сокол, сидел небольшой черный кот, не обращавший никакого внимания на хозяйничающую в Разливе вертлявую шавку, которая подвизгивая и вращая хвостом, шныряла между ногами сидящих мужчин. Особенное внимание она оказывала дорогим писательским штиблетам. Собачонка несколько раз обнюхала, облизала их, потом, изловчившись, сыканула втихаря пару раз на лакированные носки, но не успокоившись, высматривала новые возможности для совершения мелких собачьих гадостей.
Василий Иванович сообразив, что в глазах заезжего писателя следует выглядеть подобающим образом, начал облачаться в парадный мундир с накладными карманами и шеренгой боевых орденов. Управившись с кителем, он не спеша пристегнул именную шашку и командирский с секретными картами неразлучный планшет. Более чем со сдержанным удовлетворением посмотрел на себя в походное зеркало и для пущей важности одел через голову полевой бинокль, потом еще раз посмотрелся в зеркало и все-таки приторочил кобуру с револьвером. Из шалаша комдив вывалился разряженным ну просто как новогодняя елка, поэтому все, включая франтоватого писаку, невольно поднялись со своих мест. Один только кот на плече Михаила Булгакова не выразил никакого восторга, по
поводу долгожданного явления героя своему народу.
Свежим голосом хорошо отоспавшегося человека Чапай пожелал всем присутствующим доброго здравия и зачем-то иронично добавил, что тому, кто рано встает, Бог и кроме чая чего-то дает.
- Вот вам Михаил Афанасьевич Булгаков, как и просили, собственной персоной, - доложился сияющий ординарец. - Первым делом должен сказать, что с таким попутчиком хоть в бой, хоть в разведку без страха пойду. Половину дороги без меня коней погонял, можно сразу командиром тачанки без всякого испытательного срока назначить.
- Рад, очень рад видеть Вас, - искренне, от души пожал протянутую руку писателя Чапаев, - кота пока не приветствую, если шкодить не будет, у нас в Разливе найдет для себя достойное применение. Может даже Кашкет ему «Мурку» вечерком на балалайке тихонько забацает, главное, чтобы зверь был хороший. Как добрались? Не шибко потрусил Вас в тачанке мой сорвиголова? Вот так в пути вся боевая наша жизнь и проходит. Молодежь в суровых буднях совсем одичала, отбилась, так сказать, от высокой культуры. В этой связи дело у меня к Вам исключительной важности, не терпящее никаких отлагательств. Вы еще немного почаевничаете здесь без меня, пока я к водице спущусь, освежусь после крепкого сна в нашем озере. А уж потом посидим, обо всем не спеша побеседуем.
При упоминании озера котяра на плече у Булгакова заметно насторожился, загорелся глазом и показал для чего-то клыки. Писатель мягко потрепал его по взъерошенной холке и тот сделал вид, что угомонился, но сквозь щелку левого глаза внимательно сопроводил режущим зрачком удалявшегося командира.
Хорошее впечатление сразу произвел на Чапая писатель. Благородные черты лица, умные с глубоким внутренним светом глаза, чистейшая с изумрудными запонками рубашка под строгим концертным пиджаком на красном подбое - ничто не ускользнуло от наблюдательного глаза внимательного воина. Но, разумеется, все это только красивая внешность, необходимо прежде всего перетереть по мобилке с Создателем, получить информацию сверху, только тогда можно будет определиться, что это за мастер без Маргариты. Как выстраивать с ним отношения, и стоит ли вообще допускать бойцов к его творчеству. Кашкет хоть и баламут, но про то, что Булгаков знается с дьявольской силой, слухи по дивизии ходят упорные. Поэтому необходимо провести массированную тыловую разведку и самому во всем разобраться.
Еще на подходе к заветной коряге, Чапаев заметил, как с насиженного им топляка попрыгали в воду, загорающие на припеке местные жабы. Но одна, особенно наглая, примостилась на тонком дальнем конце, раздула дрожащие щеки и скорчила такую гримасу, будто страдает немыслимым запором и готова пройтись от натуги по крутым этажам могучего русского слова.
Насчет могучего слова, Василий Иванович безусловно опередил зеленую жабу и по этажам прошелся без единой запиночки, к тому же успел с земли подхватить корявую палку и прямой наводкой запустить по противнику. Снаряд, как назло, пролетел мимо цели, отчего у негодующего Чапая приключилось даже небольшое светопреставление. Ему почему-то вдруг показалось, что жаба строит ехидную рожицу, обнажая два хищных клыка, точь в точь такие же, как у писательского заезжего кота. В это трудно поверить, но сволочь таки квакнула обидное слово «дурак» и плюхнулась в студеные воды Разлива. Комдиву стоило немалых усилий, чтобы сдержать себя и не кинуться в воду на расправу с намылившей ласты рептилией.
Погуляв еще для порядка на нижних этажах все того же многострадального русского слова и потискав темляк неразлучницы шашки, Василий Иванович понемногу угомонился. Он как был в парадном мундире, при бинокле и при всех орденах, с облегчением расположился на заветной коряге, предусмотрительно протерев сухим песком облюбованное место. Присутствие жабьего духа омрачало немного предстоящий разговор со Спасителем, но комдив извлек из кармана галифе свой мобильный телефон и набрал сакраментальный
девятизначный номер.
На том конце немедленно отозвались: «У аппарата,
внимательно слушаю Вас».
- Я может быть не очень вовремя, Отче наш, и как всегда премного извиняюсь, но дело имею большой общественной значимости, оно касается не только меня одного. Вы же знаете, о себе я всю жизнь меньше всего беспокоюсь.
В эту минуту прямо перед комдивом из озера выплыла только что сквозанувшая жаба, показала два обнаженных кошачьих клыка и, как ни в чем не бывало, проквакала все то же обидное слово «дурак». Прятаться мерзотина не стала, нагло распластала по воде четыре когтистые лапы и уставила вызывающе пристальный взгляд.
Глаза у Чапая вылупились больше чем у выплывшей жабы, не всякая помидорина даже в самое жаркое лето могла получить тот окрас, которым наполнилась его негодующая физиономия. Однако устраивать морские баталии в присутствии самого Создателя не мог позволить себе даже самый бывалый вояка. Разговор приходилось вести, что называется под «колпаком у Мюллера», то есть под издевательским наблюдением противника. Поэтому Чапай демонстративно отвернулся в противоположную сторону, невероятным усилием воли подавил свой гнев и весьма любезным голосом продолжил.
- Я, Отче наш, справочку желаю навести про одного незаурядного человека. Сегодня ко мне в Разлив пожаловал писатель Булгаков. Имя этого борзописца наверняка давно Вам известно. Поговаривают, что отношения с Царством Небесным у него не очень сложились. Не в моих правилах совать свой нос в чужие дела, но, если возможно, просветите немного, чем не по нраву пришелся Вам этот горделивый, пишущий странные опусы человек?
- Это ты прав, Михаил Афанасьевич действительно гордый, непростой человек, - согласился Создатель. - Вместо того, чтобы развлекательные романы строчить, принялся биографии нам сочинять, жизнеописанием богов заниматься. При этом, не имея на то ни горнего благословения, ни собственных молитвенных заслуг. Все, что полагается знать человеку про Божьего Сына сполна преподано Духом Святым в Новом Завете и не может служить предметом художественной литературы. Это Наше священное право составлять биографии жизней и в помощниках мы до сих пор не нуждались. По скользкой дорожке балансирует писатель Булгаков, не там где положено он ищет свой душевный покой.
- Я в ваших разборках не хотел бы участвовать, Отче наш, - предусмотрительно дистанцировался Василий Иванович, - но мне необходимо сегодня же знать, может ли творчество Михаила Булгакова оказаться полезным для личного состава нашей дивизии? Мы твердо намерились поставить в армейском клубе спектакль по мотивам романа «Мастер и Маргарита». Но о писателе по дивизии слухи зловещие бродят, как бы ненароком не спутаться нам с бесовщиной. Дайте по дружбе мудрый совет, ставить на нашей сцене Булгакова или повременить. А быть может пригласить Михалкова Сережу, больно он ловок делать чудесные переложения. Пускай порадует нас обновленной редакцией, с понятным каждому красноармейцу названием «Семен Буденный и Маргарита».
- На счет Михалкова судить не берусь, эта фамилия по другому ведомству числиться, а что до Булгакова, могу подсказать. Искусство ведь тонкое дело, многое зависит от того, как ставить спектакль, - резонно рассудил Создатель. - Маргариту на шабаше можно и голой, а можно и в галифе показать. Лысая гора тем и сильна, что ни для кого не ставит никаких препятствий, можно и Понтия Пилата без порток спокойненько выставить. Все зависит от того, что вы собираетесь бойцам своим преподать. «Мастер и Маргарита» произведение сложное, оно, как жизнь людей на земле, предполагает различные драматургии. Ты вот негодуешь на клыкастую жабу, а она, может быть, совсем не при чем. Рекомендую тебе за булгаковским котярой нет-нет да присматривать.
- Да что же мы, по Вашему, совсем сумасшедшие, чтобы бойцам Понтия Пилатовы яйца со сцены показывать. Нам, прежде всего, побольше общественной справедливости из романа Булгакова на сцену вытащить хочется. У меня такое впечатление, что ребята из бригады Воланда большевистскую закалку прошли, можно сразу к Фурманову в команду записывать. Кабы в дивизию с десяток таких специалистов привлечь, через пару недель без всяких соплей в коммунизм закатим. Много чего полезного есть в книгах Михаила Афанасьевича, как наглядный пример для наших бойцов.
- А тогда зачем морочишь мне голову. Ставьте все, как написано у Булгакова, тем более, что и автор задействован в вашем театре. Вот только с Га-ноцри и Понтием Пилатом я посоветовал бы вам не очень выпячиваться. Критикуйте бездарных писателей, нечистых на руку торгашей, в пух и прах разнесите советскую бюрократию, только не следует ломиться со своим уставом в чужой монастырь. У себя наводите порядок, а наших коллег не цепляйте, они иной раз нервничать начинают.
- Мне и самому история с Га-ноцри и Понтием Пилатом не очень то нравится, - выразил солидарность Василий Иванович. - Мы с комиссаром личный состав постоянно атеизмом натаскиваем. Но душой понимаю, что без этих экзотических персонажей привередливый писака не согласится сотрудничать. Он по своей бестолковщине от чего-то решил, что это и есть его самые главные персонажи. Представляю, какие претензии возникнут к этим героям у товарища Фурманова. Конфликт между Булгаковым и Фурмановым практически неизбежен. У меня, если честно, просто крыша дымится, даже не представляю, как поступить с этой театральной бедой, хотя и от затеи поставить спектакль не готов отказаться. Очень много поучительного, полезного в нем, способного хорошо послужить революции.
- Ты знаешь, Василий, мне пришла в голову неплохая идея, вот возьми и предложи Фурманову сыграть роль сатаны, у него это неплохо должно получится, не напрасно он в тужурке из чертовой кожи по дивизии носится. Я полагаю, и опыта практического он выше крыши набрался, того и гляди, рога прорастут. Ты его в баньку хоть разок пригласи, подозреваю, у него давно уже в сапогах копыта лохматые цокают.
- Вот это идея, вот это совет, - аж заерзал на коряге от восторга Василий Иванович, - комиссар, как пить дать согласится играть всемогущего Воланда, особенно если узнает, что с ним на сцене в роли Маргариты будет голая Анка скакать. Все-таки голова у Вас крепко работает. А скажите по правде, как на Ваш взгляд, к роли Мастера я подхожу?
- К роли мастера чего? - поинтересовался Создатель.
- К роли писателя, конечно, - немного обидевшись на недогадливость Всевышнего, ответил комдив. - Я, между прочим, имею твердое намерение написать на склоне лет мемуары. Во-первых, если сам о себе не напишешь, ни одна сволочь потом и не вспомнит как ты воевал, сколько добра людям сделал и как жертвовал всем для удовольствия ближнего. И во-вторых, кому как не мне поведать будущим поколениям про боевые походы, про погибших товарищей, про весь наш революционный героический путь.
Неожиданно прямо напротив комдива вынырнула все та же клыкастая жаба. Мерзотина все же состряпала отвратительно презренную рожу и дерзко проквакакала обидное слово «дурак». Василий Иванович на сей раз не поддался очередной провокации, при полном внешнем спокойствии подавил в себе закипающий гнев. Но в мыслях, не отказал в удовольствии врезаться с шашкой наголо в фалангу из озерных жаб, искромсать их в лапшу, а клыкастую мерзость подцепить на кончик клинка и проскакать с ней на резвом коне в развевающейся каракулевой бурке.
Тотчас из телефонной трубки последовал комментарий Всевышнего. Складывалось впечатление, что он лично присутствует при этом бородинском, с жабьим уклоном сражении.
- Ну что ты с ней, дуралей, по полю без толку носишься. Взял бы, как умные люди, супец заварил с задними филейными лапками. Какой же из тебя, скажи мне на милость писатель, если ты с французской кухней не очень в ладу. Доля писателя совсем не из легких, прежде чем сделаться хорошим Бальзаком, не одну жабу придется сожрать. И учти, самая главная книга без устали пишется на заоблачных небесах. Крайне желательно, чтобы написанная человеком словесная книга, хотя бы немножечко совпадала по содержанию с большой главной летописью, иначе усилия автора становятся простой авантюрой, а за это могут и в угол поставить. Заставят потом до скончания веков читать перед зеркалом с выражением собственный бред. Так что желаю успеха в твоей литературной и театральной теперь уже деятельности. Не забывай мне позванивать изредка, однако и не надоедай.
Василий Иванович в целом удовлетворенный результатом состоявшегося разговора, ловко соскочил с ольховой коряги, подошел к кромке плескавшегося озера, поколдовал над пуговицами парадных галифе и шумно, с хорошим напором облагодетельствовал студеные воды Разлива излишками своей разгоряченной стихии. И опять же не отказал себе в удовольствии картинно представить, как бы кстати оказалось в этот момент вынырнуть под живую струю исчезнувшей клыкастой жабе. Чуда на сей раз не случилось и комдив без должного энтузиазма приступил к выполнению обязательных после сна физкультурных занятий. Против обыкновения, за отсутствием душевного энтузиазма, он лениво подрыгал ногами, как это делают конвульсирующие под электричеством жабы. Потом совершил череду неглубоких приседаний, под утешительный скрип генеральских сапог, и передумав оголять для джигитовки каленую шашку, направился вверх по откосу к командирскому шалашу.
За центральным пеньком наблюдалось заметное оживление. Прежде всего в Разливе появилась долгожданная пулеметчица Анка, которая столичной штучкой порхала вокруг очарованных ее свежими формами здоровых мужчин. Она хлопотливо раскладывала закуски, расставляла графины и прочий необходимый арсенал для предстоящего застолья. Здесь как нельзя более кстати оказался Чумайсовский сидор. Петька, словно фокусник в цирке, опускал руку в таинственный вещмешок и поочередно доставал, удивляя публику, то банку с консервами, то бутылочку с настоящей смирновской водочкой.
В принципе, Чапай недолюбливал, когда без его командирского дозволения начинали затевать веселье. Однако на сей раз, в связи с присутствием высокого гостя, да еще в виду благополучного прибытия Анки, комдив отнесся к самодеятельности своих подчиненных на редкость благосклонно. Так же благосклонно он выслушал рапорт пулеметчицы о добросовестно выполненном почетном задании и принял в руки секретный пакет от самой Надежды Константиновны, в котором якобы содержатся заветы Ильича и еще кое-какие партийные документы. На что командир объявил отличившейся боевой подруге персональную благодарность и пообещал сделать представление к награде, может даже с вручением именного пулемета.
- Ну что же, делу время, а потехе час, - на правах хозяина застолья сделал любезность Чапай и предложил всем присутствующим располагаться поудобнее за почти что семейным столом.
Что, вообще говоря, происходило самим собой, без всяких распоряжений. Даже Кашкет давно уже примостился на краешке деревянной скамейки, потирал от нетерпения руки и едва сдерживал активное желание опрокинуть грамм двести смирновочки.
- Вот и наступил, Михаил Афанасьевич, Ваш звездный час, - со старта обрадовал автора знаменитого романа комдив. - Нынче же примемся ставить на сцене армейского клуба Вашего Мастера за одно с Маргаритой. Все складывается на редкость удачно, как хорошая партия в домино, даже Маргаритушка, не дающая промаху пулеметчица наша, собственной персоной к первому действию пожаловала. За все вместе предлагаю выпить безотлагательно.
В полном согласии компания сдвинула налитые до верха чарки.
Последовав примеру своего командира, все общество дружно накинулась отведывать извлеченные из щедрого чумайсовского сидора закуски. Беседа завязалась без всякого принуждения, выпившие люди на удивление легко стали азартно обсуждать предстоящий спектакль. Самый живой интерес вызвало выдвижение соискателей на предстоящие роли. Более всех горячился Кашкет, непрестанно напоминая присутствующим о своем неоконченном консерваторском образовании и, как следствие, о законной претензии на одну из заглавных ролей. Может быть только один ординарец не выражал явным образом великой привязанности к лицедейскому жанру.
- Полюбуйтесь, Михаил Афанасьевич, красавицей нашей Анюткой, - мурлыкал на ухо писателю слегка повеселевший комдив, - разве подберешь на роль Маргариты более привлекательную актрисочку драматического жанра. Она тебе хоть Джульетту, хоть Тристана вместе с Изольдой, без всякого грима, как на блюде преподнесет. Вы случайно, когда роман свой писали, не заезжали тайком к нам в пулеметную роту?
- К вам в пулеметную роту, признаться, я не наведывался, с демонстративным сожалением заявил сочинитель, но только сценарий произведения будет таков, что Маргарите придется неоднократно голой на публику выходить. Это довольно непростая для актрисы задача. Ей ведь необходимо при этом и свое достоинство и драматизм ситуации полностью сохранить. Не представляю, как ваши красноармейцы будут реагировать на подобные сцены. С другой стороны, переделать что-либо в романе нет никакой возможности, сразу развалится вся литературная ткань.
- Вы, товарищ Булгаков, по-моему очень недооцениваете нашу революционную молодежь, - выразил уверенность Чапай. И тут же задал пулеметчице прямой и принципиальный вопрос: «Скажи мне и писателю, Аннушка, сможешь перед всеми бойцами на сцене без порток прогуляться».
- Если, чтоб жеребцам нашим поглазеть - конечно, не стану. А если для дела революции потребуется, все смогу, - как на военной присяге отчебучила захмелевшая Анка и начала немедленно стягивать с себя гимнастерку.
- Да погоди ты, не враз, - принялся осаживать ее командир и подмигнул Михаилу Булгакову. - Это потом, по ходу спектакля, когда все артисты войдут в свою роль и публика поймет, что наступил самый подходящий момент.
И уже обращаясь непосредственно к писателю, комдив не без гордости поинтересовался: -
Ну как Вам она, Михаил Афанасьевич?
- Да что Вам сказать, - выразил свое не совсем определенное мнение автор, - мне почему-то Маргарита немного скромнее, субтильней чуток представляется.
- Вы на что намекаете, уважаемый приезжий писатель, - начал заметно волноваться Петруха и физиономия его стала набирать по окрасу спелость серединки арбуза. - Анка не просто трижды раненый орденоносец, не только лучшая пулеметчица в целой дивизии, она ведь еще и невеста моя. Советую повнимательней относиться к словам.
- Ни на что я, собственно говоря, не намекаю, - развел руками Булгаков, - просто смелость для меня несколько непривычная, не очень соответствует персонажу. Если Вы обратили внимание, Маргарита является женщиной довольно тонкой организации. Что бы так сразу, пуговицы на себе приниматься расстегивать, согласитесь, не совсем вяжется с фабулой произведения. А так ничего, Аннушка у вас девушка весьма даже славная, - и Булгаков для верности продемонстрировал перед ординарцем поднятый большой палец правой руки, а черный кот, вторя ему, закивал головой.
После череды произнесенных и закрепленных смирновочкой тостов, отдельно за здравие гостя и отдельно за здравие комдива, за победу революции и даже стоя за благоухание присутствующих дам, общий градус восторга по поводу предстоящего спектакля стал понемногу затухать. Чтобы поддать куражу, взбодрить буксонувший тонус застолья, Чапай велел денщику принести балалайку и сыграть что-нибудь задушевное обществу, хорошо бы про белые акации и гроздья душистые. Кашкет с готовностью метнулся в шалаш и вывалился оттуда с неразлучной трехструночкой. Пока музыкант подстраивал инструмент, прохаживаясь возле шалаша и сосредоточенно глядя куда-то под макушки сосен, комдив неожиданно поинтересовался у писателя:
- А зачем это, Вы, Михаил Афанасьевич, биографии богам от себя сочиняете? Ведь в Писании ни про какого Крысобоя, ни про какую собаку, стерегущую Понтия Пилата, ничего не написано. Воля Ваша, но на мой взгляд, в рисковые кости играете. Хорошо, если в мире атеизм окончательно одолеет, а неровен час пролетит. Вдруг на поверку окажется, что Бог действительно существует, при полном комфорте, и Ваша фантазия не очень понравится на небесах. Простите, но ведь могут спокойненько и к ответу призвать. И охота Вам, по чем зря, рисковать? Пожалеете, когда кочегары примутся на сковородке, как семечки жарить, да в бурлящей смоле кипятить, пока не усохните до размеров кухонного таракана. Не позавидую Вам.
- Вы, Василий Иванович, не очень то доверяйте поповским талмудам, - посоветовал комдиву несколько протрезвевший сочинитель биографий богов. И кот на плече у писателя принял воинственную стойку. - Бог, Он если и есть, не напрасно Творцом называется. Всяк творящий на этой Земле дело горнее делает. Ничто не запрещает большому художнику изображать Спасителя литературными красками. Вы же не боитесь впереди эскадрона в атаку идти, почему я же должен в своем ремесле чего-то бояться?
- Я бы на Вашем месте не торопился сравнивать наши заслуги, - предостерег писаку Чапай. - Одно дело с беляками за народное счастье биться и совсем иное дело, порядки среди богов на свой лад заводить. Все-таки в первую очередь, мы обязаны в дивизии со своими людьми разобраться, справедливый порядок восстановить, а уж потом, коли так невтерпеж, за богов приниматься.
- Я полагаю, про счастье народное, это Вы для красного словца хватанули, - немедленно отреагировал гость. - Счастье не бывает народным, оно касается только отдельного человека, - и кот на плече, вторя писателю, опять закивал головой. - Если Вас всерьез смущает религиозная сторона моего романа, можно отказаться от «Мастера и Маргариты» и поставить на сцене армейского театра «Собачье сердце». Неплохой может получиться спектакль, и главное, для личного состава весьма поучительный. В Разливе, я смотрю, и балалайка имеется, все реквизиты у вас на лицо.
Тут уж Кашкет, по собственной инициативе, выдал на полную катушку знаменитую «Барыню». Так завернул, так пробежался по медным ладам, что казалось близлежащие деревья не совладают с собой и пустятся в пляс. Даже если бы на балалайке можно было играть только одну эту озорную мелодию, все равно трехструночка была бы великим музыкальным инструментом. Если скрипка существует исключительно для того, чтобы изливать драматическую долю евреев, то без балалайки невозможно объять и осмыслить скоморошно великую душу России.
- Можно, конечно, и сердце собачье поставить, - покладисто согласился Чапай, - только Фурманов это произведение не шибко приветствует. Да и я, признаться, не совсем понимаю его. Странная выдумка, что-то там не по делу против крестьянства и пролетариев наших нафантазировано. Вам бы не мешало иногда с «Капиталом» хоть маленько сверяться.
- Ничего странного, как раз в сердце собачьем и нет, - возразил писатель. - Произведение о том, что наука сейчас появилась передовая, хорошенько запомните «генетикой» называется. В соответствии с этой наукой, человек не очень качественного происхождения никогда, ни при каких обстоятельствах не сделается полноценной культурной личностью. Ведь иные, по простоте душевной, всерьез полагают, если Шарикова посадить в шестериком запряженную тачанку и снабдить акциями Промнавоза, из него может получится порядочный человек. И, как всегда, ошибаются. Потому что именно акции Промнавоза и являются визитной карточкой господина Шарикова. Случайному человеку они ни в жизнь не достанутся. Волга ведь почему впадает в Каспийское море? Ей просто некуда больше деваться. Вот так и акциям Промнавоза некуда больше деваться, кроме как только идти на откорм жеребячьего племени.
Кот на плече у писателя несколько раз противно мяукнул, в знак согласия со своим знаменитым хозяином, и нежно погладил его правой лапой по голове. Странное складывалось впечатление, что это вовсе не кот при писателе, но знаменитый сочинитель прибыл в Разлив при черном коте.
- А я вот, что скажу Вам, товарищ Булгаков, - перешел на официальный тон Василий Иванович, - у нас здесь хотя и не дискуссионный писательский клуб, но советовал бы не увлекаться сверх меры своими фантазиями. К тому же, для соблюдения справедливости, Вам следовало бы написать и вторую часть своей вызывающей книжки. Согласитесь, было бы честно, пересадить гипофиз белого офицера какой-нибудь голодной дворняге и продемонстрировать, как из нее получится Кант или Гегель. Помяните мое слово, из этой закваски вырастет такое ничтожество, не то, чтобы кошек бездомных, даже комнатных мышей не заставишь ловить. Будет только ананасы с утра до ночи трескать и о судьбах человечества, ковыряясь полированным ногтем в носу, рассуждать.
Писательский кот обнажил в недовольстве злые клыки, к тому же исказил свою морду почти что в жабью гримасу. Чапаю даже послышалось со стороны озера мерзкое кваканье, отдаленно напоминающее обидное слово «дурак». До чего же захотелось выхватить командирскую шашку и поквитаться с ненавистным котом, чтобы до последнего дыхания помнил, как полагается вести себя в присутствии полного Георгиевского кавалера.
Трудно справившись с волнами наступающего гнева, комдив настоятельно предложил Булгакову:
- Вы, пожалуй, возвращайтесь потихоньку домой, а надумаем
ставить спектакль, обязательно вспомним про автора.
- И уже обращаясь непосредственно к денщику, сделал распоряжение:
Сопроводи почетного гостя на лесную тропинку, Кашкет, выведи вместе с его чудесным котом.
Оставшись втроем, комдив, ординарец и Анка не стали строго судить несмышленого господина Булгакова. В самом деле, чего толкового можно было ожидать от штатского шелкопера? Поэтому зарядили по полной веселящей душу смирновочки и заголосили любимую песню Чапая «Черный ворон».