Студент купил право на экранизацию книги Стивена Кинга за доллар
Украинский студент Валентин Лавренюк подписал контракт со Стивеном Кингом, выкупив за 1 доллар права на экранизацию его книги "Велотренажер" в рамках программы Dollar Baby. Об этом сообщает УНН со ссылкой на Saxon.
Произведение “Велотренажер” — рассказ о художнике Ричарде Сифкице, который пытается похудеть и ездит на тренажере в подвале своего дома в Нью-Йорке. Чтобы не скучать, он покупает карты и намечает маршрут от Нью-Йорка до Геркимера, городка на границе США и Канады, ежедневно отмечая количество миль, что он “проехал” к своей цели. Он также рисует дорогу на пустой стене перед велосипедом, чтобы помочь себе представить путешествие дорогой. Однако в момент, когда герой “приближается” к Геркимеру и худеет, у него возникают странные мысли, что за его ежедневными поездками кто-то наблюдает.
Права на экранизацию рассказа предоставляются на год. По условиям контракта короткометражный фильм нельзя распространять в сети или транслировать на телевидении. Выпуск ленты в широкий прокат возможен только с личного разрешения Стивена Кинга.
Валентин Лавренюк планирует выпустить короткометражный фильм по рассказу до конца этого года, и это будет его дебютный проект.
Отметим, что Кинг продает студентам-режиссерам права на свои рассказы с 70-х годов. В рамках программы Dollar Baby писатель за 1 доллар делится своими авторскими правами со школьниками и студентами-кинематографистами, чтобы те могли экранизировать его работу. Таких контрактов заключается от пяти до десяти каждый год. Американский писатель комментирует продажу прав на экранизацию своего произведения так: “Мне нравится, что у меня есть возможность протянуть руку помощи новичкам, так же, как когда-то протянули руку мне”.
Ранее права на историю “Велотренажер” за один доллар также продали студентам из Уэльса.
Сейчас по программе доступны 25 произведений “короля ужасов”, права на экранизацию которых можно приобрести за доллар.
Политкорректная цензура и литературы в книжных издательствах
Появление в издательствах новых стражей политкорректности становится посягательством на свободу литературы. Одним из последствий этого может стать появление черного рынка литературы, которая будет считаться подрывной, но может стать единственной по-настоящему ценной.
Из недавнего репортажа «France 24» нам стало известно, что в США некоторые издательства нанимают так называемых «sensitivity readers», то есть сотрудников, которым поручено очистить книги от всего, что могло бы задеть чувства некоторых читателей или общественных групп. Еще один пример растущего общественного влияния нового нравственного порядка.
В первую очередь, речь идет о логичной мере предосторожности со стороны издателей в американском обществе, где сейчас бросаются обвинениями по любому поводу. Произошедшее с несчастной Джоан Роулинг, автором успешных книг о Гарри Поттере, стало настоящей травмой для литературной среды: в 2016 году она воспользовалась индейской легендой, после чего ее обвинили в «культурной экспроприации» и «маргинализации» коренных американцев. Издательства приходят в ужас при мысли о том, что тоже могут стать жертвами подобных нападок и попасть под суд. Поэтому теперь тексты книг предварительно просматриваются их адвокатами. Быть может, в будущем появятся новые издания старых книг, из которых вычеркнут способные шокировать современного читателя стереотипы? В романе «В поисках утраченного времени» не останется Шарлю, госпожи Вердюрен, Франсуазы, Блока и многих других персонажей? Некоторым, наверное, даже понравится, что Пруста изрядно сократят…
Книги, фильмы и искусство в целом не вызывали бы такого отношения к себе, если бы не стали формами развлечения, то есть коммерческими продуктами. Раз книга считается продуктом, ее главная цель — разойтись как можно большим тиражом. И она должна соответствовать наименьшему общему знаменателю чувств. Лишившись терпкости и шероховатостей, она становится гладким леденцом, который мы проглатываем не без удовольствия.
Распространение подобной практики создает точно такую же угрозу, с которой столкнулись социальные сети, где цензура играет первоочередную роль в стремлении избежать возможных санкций: выражение мнения становится стерильным и сводится лишь к бесконечному пережевыванию общепринятой риторики. Сказанное оценивается не с точки зрения истины, а с точки зрения его соответствия нужным, то есть допустимым взглядам. Слова рассматриваются не сами по себе, а в увязке с тем, кто их произнес: их превозносят или дискредитируют в зависимости от того, к какой категории относится говорящий, к жертвам или предполагаемым мучителям.
Отметим, что одним из последствий этого может стать появление черного рынка литературы, которая будет считаться подрывной, но может стать единственной по-настоящему ценной. Все формы официального и продиктованного властями искусства всегда уступали работам свободных творцов.
Еще Ницше писал о такой предположительно высокой, но на самом деле нигилистской нравственности, о ее деградировавшей форме, которая скрывает собственные противоречия и слабость за маской непреклонности. Приняв форму такой повышенной чувствительности к потенциальному оскорблению чьих-то чувств, она делает невозможным противостояние идей и обрекает демократическую систему на вырождение. Современный гражданин стал маленьким и хилым созданием, которого может травмировать даже простое упоминание выбивающейся из конформизма идеи. В эфире «France culture» Брис Куртье сказал следующее об американских студентах: «Они больше не могут отличить утверждение от демонстрации, мнение от факта. Они говорят "как X или Y", но раз их восприятие X или Y не может быть понято теми, кто не разделяют их идентичность, диалог становится невозможным». Университет должен быть местом, где бросают вызов неизвестности, но в США он превратился в пространство одержимого насаждений прогрессистских догм. Демократия превращается в потасовки групп, которым больше нечего сказать друг другу, и которые больше не могут говорить друг с другом. В книге «Белый» Брет Истон Эллис описывает свою растерянность при виде современного мира, в котором жертвенническая идеология симметрично производит уверенных в своих грехах белых: «Эта повальная эпидемия жертвенничества заставляет людей думать, что жизнь должна быть прекрасной утопией, которая создана в угоду их хрупким и требовательным чувствам, подталкивает их к тому, чтобы навсегда остаться детьми в благонамеренных сказках».
Наконец, такая тенденция ставит под сомнение саму роль литературы. Должна ли она и дальше говорить правду? Или быть отражением некого нравственного проекта? Нарративным средством на службе сиюминутной догмы, которое облегчает ее поглощение подобно тому, как собака принимает подмешанные ей в пищу таблетки? Сложно не провести параллель с растущим движением в пользу запрета произведений некоторых авторов, чья жизнь и мнения выглядят так же неблаговидно, как и некоторые аспекты их книг. Литературе следует ограничиться рассказом о выдающихся событиях в переложении авторов с безупречным жизненным путем? Это значит превратить литературу в катехизис, а романы — в современное подобие воспитательных книг, которые в прошлом давали молодому поколению.
Литература заинтересована в том, чтобы действовать совершенно иначе: исследовать все закоулки человеческой души, ее низость, ошибки, ужасы и страдания. Литература играет роль выхода и катарсиса для наших темных сторон. Как ни парадоксально, она способствует контролю, как карнавалы, луперкалии и прочие подрывные мероприятия, которые организовывали древние общества. Наше общество с его черно-белыми взглядами убеждено, что может избавиться от темной стороны, если просто заставит ее замолчать. На самом деле, та в результате может лишь вырваться наружу неконтролируемым и агрессивным образом. Считать, что ограничение литературы добрыми чувствами сможет изменить мир, так же глупо, как верить в искоренение насилия запретом упоминания войн. Все будет с точностью до наоборот: искусственно приглушенная темная сторона мира неизбежно вернется с новыми силами.
В 1827 году Шатобриан произнес такие слова в обращении к депутатам с критикой нового закона о цензуре: «Господа, вы не целители уязвленного самолюбия и пострадавшей гордости (…), а законодатели». Так, не будем возвращаться во времена библиотек, в которых прятали «непристойные» книги, и пусть литература для ранимых душ останется уделом детской библиотеки.
О праве современного театра на интерпретацию литературной классики
Мелатонин Обломова и тестостерон Штольца в диагнозе российского общества
О гормональной природе «обломовщины»
А все дело в избытке мелатонина… Кадр из фильма «Несколько дней из жизни И.И. Обломова». 1979
Любят у нас поговорить о праве современного театра на интерпретацию классики. Лейтмотив несложный: руки прочь, не разрушайте основ, не посягайте на святыни! Как будто классическая интерпретация классики была дана свыше, а не утверждена в идеологическом отделе ЦК. Именно стандарты Агитпропа некоторые рьяные охранители и пытаются выдать за вечно актуальный образец вкуса. Театр – институт культуры, специализирующийся на постановках текстов, прежде всего пьес. Но ведь пьеса по своей главной особенности – жанр литературы, фиксирующий желание автора взять себе в непременные помощники других людей: режиссеров, актеров, художников, композиторов, осветителей, гримеров и т.п. Писателю романов или поэту эта толпа творческих и не очень людей не нужна, они взаимодействуют с читателем один на один, без посредников. Драматург же рассчитывает на труппу, мечтает о «своем театре», где будут поняты самые сокровенные его мысли. В этом и главные риски провала его творения, но и единственная надежда на бессмертие!
Люди театра, которые берутся интерпретировать пьесу в своей постановке, принадлежат своему времени, а внутри него – своим социумам, эстетическим и политическим кружкам, своим покровителям, наконец. В этом – источник вечной жизни и авторов, и пьес, и театров! Шекспира сегодня ставят и играют люди, сильно отличающиеся от актеров XVII века, видящие в текстах гения то, что не видели современники. Меняется отношение к человеку, к его внутреннему миру. До эпохи Возрождения, например, в Европейской цивилизации отсутствовало понятие «личность», на его месте было понятие «тело». Представляете, каков масштаб различий в переживаниях «тела» и переживаниях «личности»! Точно такие же изменения происходят и в зрительном зале. Именно они, зрители, генерируют запрос на новую глубину интерпретации в соответствии с новым знанием о человеке. Вообще после Фрейда и Юнга, давших нам новое знание о психике человека, шизофрении, биполярном аффективном расстройстве, великие пьесы прошлого читаются по-другому.
А сколько подсказок к пониманию характеров героев дает нам современная эндокринология. Русская хандра происходит, может быть, от дефицита гормона «счастья и радости» – серотонина. Для выработки серотонина нужна фолиева кислота, которая содержится, к примеру, в шпинате, а вымыватся из печени каждой дозой алкоголя. А гормон мелатонин отвечает за сон. Представляете, Обломов спал скорее всего не потому что решил воплотить в себе русскую лень, а потому что страдал от гормональной болезни. Иначе ну никак не может нормальный трезвый человек уснуть средь бела дня в приемной Значительного лица! Никак! Так и вывели из Обломова – Обломовщину, как воплощение сущности русской отсталости на фоне нашпигованного тестостероном Штольца! А все дело в недостатке серотонина и избытке мелатонина у героя. Представляете, как Илюша Обломов отказывался есть в детстве щавелевый суп и говяжью печенку на второе, и тем самым обрекал себя на вечную дрему.
Будет ли постановка «Обломова» в контексте «гормональной гипотезы» понятной и интересной современному зрителю? Вероятно. Будет ли это глумлением над классикой? Вряд ли. Классика манит, потому что Классик – это тот, кто решил для себя однозначно главный вопрос о мотивах человеческих поступков – вопрос о добре и зле. Мне кажется, неприкосновенным должно быть только это. Нельзя с ног на голову ставить добро и зло в угоду оригинальности. Это – подлог. Все остальное – приветствуется!
Константин Ремчуков
главный редактор и гендиректор «Независимой газеты»
Мир азарта огромен и привлекателен. Миллионы игроков по всему миру ежедневно и даже ежесекундно приходят в дикий восторг получая законно выигранные в игровых залах деньги. Но, к сожалению, есть и довольно много тех, кто остается с носом. Чтобы не оказаться в числе последних, а быть на коне и с гордо поднятой головой, выбирать надо лучших - игровые автоматы в казино Пин Ап. Это и есть первый и самый главный шаг к удаче.
Зачастую, при посещении вебсайтов, которые реально платят, игроманы сталкиваются с проблемами поиска барабанов подходящей тематики. Только в Пин Ап казино вы сможете выбрать игровые автоматы в огромном ассортименте https://pinupcasino-offical.com/igrovye-avtomaty/. Сориентироваться в этом разнообразии поможет присутствующее на официальном сайте игорного заведения разделение по группам: новые, популярные, рулетки, с джекпотом и проходящие в прямом эфире. Если не нашли подходящий игровой слот, всегда можно воспользоваться поиском по играм, введя необходимые теги.
Когда вы поняли все тонкости работы казино, которые работают без обмана, пришло самое время бесплатной регистрации на Pinap casino offical. Для этого понадобятся всего несколько минут вашего драгоценного времени, номер мобильного телефона или электронная почта. Подтверждаем, обязательно получаем от администрации приветственный бонус за это действие, и все. Теперь вам доступны все новейшие игровые слоты в вашем личном кабинете.
Обойдя все лучшие игровые виртуальные представительства, вы все же поймете, что именно автоматы мира Пин Ап, это именно то, что вы искали и наконец то нашли. Барабаны с гарантированными выигрышами и быстрыми выплатами на любые платежные системы и банковские учреждения гарантированы, ведь честность работы с клиентами, это визитная карточка данного заведения.
Мир азарта огромен и привлекателен. Миллионы игроков по всему миру ежедневно и даже ежесекундно приходят в дикий восторг получая законно выигранные в игровых залах деньги. Но, к сожалению, есть и довольно много тех, кто остается с носом. Чтобы не оказаться в числе последних, а быть на коне и с гордо поднятой головой, выбирать надо лучших - игровые автоматы в казино